Реджеп Тайип Эрдоган пытается укрепить свой режим, объявив о третьей подряд кандидатуре на пост президента. Всеобщие выборы этой весной пройдут на фоне глубокого экономического кризиса, поэтому, чтобы увеличить свои шансы на победу, исламисты прибегают к предвыборным подачкам и саботажу оппозиции. Выборы проходят в особый год: исполняется столетие с тех пор, как Мустафа Кемаль Ататюрк провозгласил республику, которая переживает глубокий кризис и все больше отдаляется от видения ее основателя.
Столетие светской Турецкой республики под знаком правления исламистов и все более усиливающегося дрейфа в сторону авторитаризма
29 октября Турция отмечает столетие со дня основания республики Мустафой Кемалем Ататюрком. Однако в год своего столетия Турция все больше отдаляется от ататюрковского видения светской парламентской республики. Сползание страны к авторитаризму, особенно после неудавшейся попытки государственного переворота в июле 2016 года, завершилось принятием на референдуме в апреле 2017 года президентской системы. Эта система, официально запущенная в январе 2018 года, предоставляет президенту Республики практически неограниченные полномочия, не подлежащие контролю какой-либо другой власти в государстве. На практике такое устройство привело к многочисленным проблемам и бесчисленным нарушениям фундаментальных принципов демократии, пусть даже нелиберальной. Недавно опубликованное научное исследование сталкивается с трудностями в попытке доказать, что Турция остается хотя бы «электоральной демократией».
Другой знак того, что дрейф в сторону авторитаризма продолжается, пришел 18 января, когда президент Реджеп Тайип Эрдоган публично объявил, что 14 мая состоятся президентские и парламентские выборы, хотя такое решение не может быть принято главой государства. И на этом проблемы не заканчиваются. Эрдоган будет баллотироваться на пост президента на третий срок, хотя Конституция позволяет человеку избираться только на два пятилетних срока. Не вполне соответствующее букве закона решение, найденное людьми Эрдогана, чтобы обмануть систему – это проведение досрочных выборов; таким образом, Эрдоган оправдывал бы свой третий срок тем, что не довел до конца свой второй срок.
Хотя есть веские аргументы против третьего срока Эрдогана, история показывает, что власть в Анкаре не прислушается к ним. По сути, Конституция также говорит, что президент страны – а косвенно и кандидаты на высший пост в государстве – должны иметь высшее образование, но команде Эрдогана до сих пор не удалось безоговорочно доказать, что он получил высшее образование. Публичные дебаты о подлинности его университетского диплома остались неразрешенными с тех пор, как он был впервые избран президентом в 2014 году.
Проведение выборов 14 мая обосновывается правящим лагерем двумя аргументами, один из которых имеет логистический характер, а другой — символический вес. Первый связан с тем, что в июне, когда выборы должны были состояться в установленный законом срок, будет мусульманский религиозный праздник, за которым последуют школьные каникулы. Они могут повлиять на явку во втором туре президентских выборов. 14 мая также имеет символическое значение, поскольку это дата, когда в 1950 году были проведены первые выборы по плюралистической системе после периода однопартийного режима (1923-1950). И победителем этих выборов, набравшим более 50 процентов голосов, стала консервативная партия во главе с харизматическим лидером Аднаном Мендересом, которого Эрдоган считает своим предшественником. Десять лет спустя, в 1960 году, произошел первый военный переворот, как последнее – по мнению военных – средство против коррупции и неподобающей светскому государству политики консервативного правительства Мендереса, которого судили и повесили вместе с его министрами иностранных дел и финансов.
С уменьшающимся рейтингом из-за экономической ситуации, режим Эрдогана делает ставку на предвыборные подачки и саботаж оппозиции
Помимо политических соображений, стоящих за решением провести выборы на месяц раньше срока, власть также учитывает негативную динамику экономики и надеется одержать победу до того, как ситуация станет еще хуже. Согласно данным Национального института статистики ТЮРКСТАТ, потребительская инфляция, вероятно, снова вырастет до 80 процентов и даже выше после относительного сокращения до 65 процентов в декабре. Расчеты независимой исследовательской группы ENAG показывают, что на самом деле реальная инфляция намного выше официальных цифр в оба периода. Несомненно, что уровень жизни сильно упал за последние пять лет. Иностранные инвестиции также сократились из-за ряда факторов, включая инфляцию, некоторые аспекты экономической политики, а также беспрецедентное ухудшение качества правосудия и ситуации с гражданскими правами. Хотя экспорт имеет положительную тенденцию, он не может уравновесить еще больший рост импорта, от которого зависят промышленность и сельское хозяйство. Добавьте ситуацию в Европе, основной пункт назначения турецкого экспорта, где рост инфляции сопровождается относительным снижением спроса на продукцию и сокращением рынков, а также проблемы, порожденные войной в Украине. Экономика Турции и уровень жизни населения страдают, и это видно из опросов, в которых правящая коалиция ПСР-ПНД и даже сам президент отстают в последние два года от соперников из оппозиции.
В этом контексте режим в Анкаре поспешил принять меры для спасения своей популярности. Он удвоил минимальную заработную плату и пенсии и отменил критерий пенсионного возраста для тех, кто начал работать до 1999 года, что позволило более 2 миллионам человек выйти на пенсию раньше. Правительство также добавило различные формы помощи нуждающимся, в том числе налоговые льготы, удешевившие кредиты, а также запланированную реструктуризацию долгов. Эти популистские меры, которые наверняка повлияют на бюджет страны и ее долгосрочное развитие, не привели к существенным изменениям в опросах, в которых правящая коалиция по-прежнему немного отстает от оппозиции. Но ПСР, в которой Эрдоган управляет твердой рукой, сумела остаться лидером партийного рейтинга, если рассматривать партии отдельно, вне коалиций, в которые они входят. И президент продолжает оставаться первым вариантом, пока не были выдвинуты кандидатуры тех, кто мог бы его победить – мэра Стамбула Экрема Имамоглу и мэра Анкары Мансура Яваша. Более того, против Имамоглу, которого считают самым серьезным соперником Эрдогана, возобновился судебный процесс, по итогам которого он может навсегда быть отстранен от участия в президентских выборах, если окончательное решение суда будет объявлено до майских выборов.
Другим серьезным ударом по оппозиции может стать запрет прокурдской партии ДПН. Обвиненная в сотрудничестве с террористической организацией РПК, со многими лидерами и членами уже в тюрьмах, и с заблокированными средствами по решению Конституционного суда от 5 января 2023 года, ДПН предстанет перед судом 14 марта. В случае соответствующего решения суда партия может быть запрещена властями всего за два месяца до выборов. Однако такой исход может стать фатальным именно для власти и для президента Эрдогана. Курды и религиозные секты алевитов, преследуемые турецкими властями на протяжении поколений, составляют значительный процент, возможно, даже 15-20 миллионов человек из более чем 50-миллионной электоральной массы. И, как они уже доказали на местных выборах и особенно в Стамбуле в 2019 году, они могут победить любого кандидата, выдвинутого нынешним режимом в Анкаре, и даже президента.
Режим Эрдогана, похоже, предпочел автократию демократии. Подтвердят ли турки на выборах этот выбор?
Вышеуказанные элементы отметят контекст и внутренние события 2023 года в Турции с возможными серьезными последствиями даже на региональном уровне. Делая ставку – за неимением других достижений – на популистский национализм, Эрдоган и его команда внесли существенный вклад не только в обострение внутренних проблем, но и в дестабилизацию региона. Турецкие войска продолжают оккупировать значительную территорию в Сирии и Ираке, официально в качестве меры против курдских боевиков. Соглашения с Ливией, помимо поддержки правительства в Триполи, поддерживаемого в регионе только «Братьями-мусульманами», делают Восточное Средиземноморье пространством соперничества между Турцией и Египтом. Это сказывается на европейских проектах, а также на проектах других региональных игроков, особенно в том, что касается энергетических поставок на континент. Добавьте к этому продолжающуюся агрессивность Анкары в отношении Греции в Эгейском море, а также в отношении Кипра, опять же в восточном Средиземноморье. Как я уже предупреждал в Veridica, не будет сюрпризом, если паника режима в Анкаре по поводу возможного проигрыша выборов приведет в этом году к радикальным жестам в отношении турецкого образования на севере Кипра.
Отношение Анкары к России и российскому вторжению в Украину также вызывает спекуляции, будучи довольно двуличным. Немногие аналитики отметили, например, что хваленые соглашения, разрешающие Украине экспортировать зерно через Босфор, на самом деле предоставили России возможность контролировать эти поставки прямо в проливах. За последние более чем сто лет Россия не имела такого влияния в Босфоре. Эта ситуация усугубляется тем, что Турция продолжает владеть российскими зенитными комплексами С-400, хотя это и стоит ей исключения из программы F35 и других серьезных последствий, подрывающих сплоченность западного альянса против российского агрессора. К этому добавляется растущая зависимость Турции от газа, нефти и технологий для атомных электростанций, которые поступают из России. Москва и Анкара также продвигают совместный проект по строительству крупных газохранилищ на европейской территории Турции. Реализация такого проекта сделала бы регион важным транспортным узлом, что подорвало бы политику Запада в отношении России как поставщика природного газа и могло бы негативно сказаться, в частности, на Восточной Европе.
Эти и другие детали обрисовывают Турцию, весьма отдаленную от императивов нынешнего дня в мире либеральных демократий и альянсов таких демократий. Возможно, пора более серьезно отнестись к таким деталям, как предыстория деятелей на вершине нынешней иерархии в Анкаре, отмеченных глубоко антизападными образованием и политической активностью. Следует более серьезно прислушаться и к агрессивным, порой оскорбительным высказываниям некоторых фигур в Анкаре в адрес европейцев и североамериканцев. Их приверженность этому направлению – именно та карта, на которую они делают ставку на майских выборах. Большая часть, если не большинство, турецких избирателей чувствительны к такому консервативному антизападному национализму, потому что в течение поколений они подвергались государственному воспитанию в этом духе. А «эрдогановская революция», начавшаяся в 2012 году, еще больше радикализировала идею конфликта между турецко-исламскими ценностями и остальным миром, особенно евро-американским Западом.
Следует также иметь в виду, что в первой половине этого года выборы пройдут в Греции и на Кипре, а также в некоторых государствах Западных Балкан, где идет борьба за влияние между Турцией, Россией, Китаем и западными образованиями, в том числе Европейский союз и Соединенные Штаты. На этом фоне, отмеченном еще и антизападной войной, которую Москва ведет в Украине, логика конфликта кажется не только пугающе обширной географически, но и обезоруживающе простой. Авторитарные режимы, глубоко коррумпированные и безответственные, борются за выживание, жертвуя свободами, благополучием и даже жизнями своих граждан. В «горячих» регионах, таких как Восточная Европа, Кавказ, Восточное Средиземноморье или Западные Балканы, государственные субъекты вынуждены выбирать, на чьей они стороне. В Турции нынешний режим уже много лет подает признаки того, что он сделал свой выбор. На майских выборах мы увидим, выберут ли турецкие избиратели тот же лагерь или вернутся на путь демократизации западного толка, который кажется сейчас как никогда далеким для турецкого государства.
