Европейский подход, основанный на правилах, обсуждениях и консенсусе, кажется неэффективным в мире, пораженном множественными кризисами, с многочисленными игроками, нарушающими правила. Это мир, в котором Брюссель должен (заново) обрести свою значимость.
Необычная речь. И проигнорированная
Если бы в один обычный день Урсула фон дер Ляйен объявила о массивном пакете новых санкций против России, о выделении Украине денег из замороженных в ЕС средств той же России, о предложении частично приостановить соглашение об ассоциации между ЕС и Израилем, о наказаниях для экстремистских министров последнего, условие «made in Europe» для публичных тендеров и призвала освободить Евросоюз от «оков» политики единодушия, это вызвало бы фурор в прессе и дипломатических столицах мира.
Фон дер Ляйен выдвинула все эти предложения в своей речи о «состоянии Европейского Союза», с которой она выступила в среду, 10 сентября, в Европейском парламенте и которая получила в европузыре прозвище #SOTEU (от «State of the European Union»). Проблема, однако, заключается в том, что событие в Страсбурге произошло в тот же день, когда в США был убит Чарли Кирк и произошло провокационное вторжение российских дронов в Польшу — на что, кстати, Урсула фон дер Ляйен успела намекнуть в «SOTEU» — и всего через день после нападения Израиля на лидеров ХАМАС в Катаре. Все эти темы «затмили» Урсулу фон дер Ляйен.
«SOTEU», подготовленное фон дер Ляйен, было воинственным, насыщенным громкими клише, которые являются особенностью не только председателя Европейской комиссии, но и других брюссельских лидеров, такими как «Европа должна бороться» или «если это важно для европейцев, это важно для Европы». Ее автору удалось вызвать возгласы недовольства евродепутатов, как левых, так и правых, в разные моменты. Речь была не только более воинственной и освистанной, но и более длинной, чем предыдущие «SOTEU» (около 7500 слов по сравнению с 6500-6700).
То, что традиционно является ежегодным событием в брюссельской политике, закончилось своего рода оживленной, но незаметной суматохой, как у рыб в ведре. Помимо событий с большим медийным влиянием, о которых я упомянул выше, есть еще одна причина, по которой речь не была широко освещена в новостях: времена изменились, и брюссельские учреждения реагируют, как и сколько могут.
Проблема Урсулы фон дер Ляйен и Брюсселя заключается в том, что после 2020 года мир радикально изменился
Самый влиятельный человек в «столице Европы» — речь идет об Урсуле фон дер Ляйен, как вы уже догадались — не может предложить в плане политических решений, денег или угроз ничего, кроме того, что может предложить Брюссель в целом: предложения и намерения, которые реализуются (или нет) в течение многих лет из-за сложных механизмов принятия решений в Европейском Союзе. Урсула фон дер Ляйен может только мечтать о «стене из дронов» на восточном фланге ЕС, какими бы ни были механизмы, которые она действительно может запустить, чтобы превратить эту мечту в стратегическую реальность. Те, кто будет строить «стену» — или посылать самолеты F16 и F35 для перехвата российских дронов, которые кружат над Польшей именно в те часы, когда фон дер Ляйен громко мечтает в Европейском парламенте, — это лидеры стран или НАТО. Часто в политике ЕС связь между причиной и следствием, намерением и реальностью очень трудно уловить, и не только для «широкой» публики. И, к сожалению, бывают ситуации, когда ее вообще нет.
Неудивительно, что драма в полукруге Страсбурга вызывает фурор только в том же полукруге и, возможно, в ряде «пузырных» изданий, таких как Politico.eu. События в мире начинают происходить в других местах, и зачастую они являются более суровой и ясной реальностью, чем намерения на будущее и призывы, какими бы благонамеренными и честными они ни были, со стороны эзотерических учреждений. Обычно они называются бомбардировками, убийствами, военными вторжениями и т. п. Вся эта геополитическая реальность не может не застать врасплох совокупность учреждений, созданных для обсуждения и поиска мирных, оптимальных, научных и консенсусных решений, которые часто застревают в собственных механизмах — таких как механизм единогласия, отвергнутый самой председателем Комиссии.
Не случайно в этой ситуации Урсула фон дер Ляйен, а также ее «влиятельные» коллеги из европейских учреждений видят себя в меньшей степени лидерами стран, чем Эммануэль Макрон, Дональд Туск или Кит Стармер, которые по природе своего положения могут позволить себе более решительные действия с более прямыми последствиями, чем головокружительные обсуждения в Европейском Союзе. Политический центр тяжести континента смещается из Брюсселя и Страсбурга и, вероятно, будет мобильным, перемещающимся в зависимости от успеха или неудачи того или иного влиятельного национального лидера на континенте.
Означает ли это, что Европейский Союз «будет существовать и через 1000 лет, в виде чучела в музее», как говорил Марк Твен о религии? Существует серьезный контраргумент. Финансовая сила и роль Брюсселя в качестве связывающего звена по-прежнему являются удивительной реальностью. Большая часть той неясности, в которой он последнее время находится, связана не с его неэффективностью и отсутствием последствий, а просто с длительным временем между намерением и решением, присущим юридическим механизмам Союза.
Урсула фон дер Ляйен потеряла контроль над событиями, как об этом говорили? Возможно, да, но скорее в противоположном направлении, чем то, в котором она пытается двигаться. При назначении на первый срок в качестве председателя Комиссии она видела себя как новый тип политика, женщину на высшей европейской должности и главу комиссии, которая достигла квази-гендерного паритета (12 женщин из 25 членов). Однако первый мандат фон дер Ляйен оказался совсем не таким, как ожидалось: вместо «зеленого» перехода и триумфальной цифровизации в Европе, эта Комиссия была вынуждена тушить один пожар за другим. Сначала был COVID, а затем первая часть войны в Украине, в которой геополитическая ситуация еще не успокоилась, за исключением приятного сюрприза в виде демонстрации солидарности европейских стран, которая сегодня является воспоминанием с начала конфликта.
Может ли европейская система, основанная на правилах и консенсусе, адаптироваться к «дикости» нового мира?
Очень быстро «политик нового стиля» Урсула фон дер Ляйен оказалась устаревшей перед лицом новой глобальной реальности, многополярной и подпитываемой стероидами социальных сетей, которые вызывают истерию и глобальную дезинформацию. В Брюсселе говорят о двух новых вотумах недоверия в адрес Комиссии после того, как румын Георге Пипеара сломал лед, инициировав один в июле.
Урсула фон дер Ляйен ненавидима, и различные издания «из источников» объявляют о ее скорой политической смерти. Ее собственная вице- председатель Тереза Рибейра публично отчитывает ее за неспособность отреагировать на катастрофу в Газе. Однако причины, по которым председатель Комиссии (не) делает то, что (не) делает, скорее являются теми, которые рекомендовали Урсулу фон дер Ляйен в 2020 году для смены парадигмы в европейской политике. Возможно, ее неприятности закончатся скорее счастливым концом — или, по крайней мере, в срок — чем несчастным.
Проблема, однако, заключается в том, в какой степени учреждения, представленные такими людьми, как она, гаранты правил, приспособятся к дикости нового мира.
