Землетрясение 6 февраля может нанести удар по режиму во главе с Реджепом Тайипом Эрдоганом, которого обвиняют в несоблюдении строительных норм и правил и критикуют за жесткую реакцию на стихийное бедствие, от которого пострадали в основном курды и алевиты. Внешняя политика Турции также может быть затронута, поскольку те, кого Анкара изображает противниками, проявили солидарность.
Воздействие землетрясения, усиленное небольшой глубиной, на которой оно произошло, и политикой государства в области гражданского строительства
Я хорошо знаком с землетрясениями в Турции. Я жил в Измире, городе с населением более 4 миллионов человек на берегу Эгейского моря, и за двадцать лет пережил сотни таких событий. И этот период окончательно закончился также землетрясением. 30 октября 2020 года около 15:30 землетрясение магнитудой 6,8 балла по шкале Рихтера почти минуту сотрясало этот район. Дом, в котором я жил, был серьезно поврежден, и его позже пришлось снести.
Землетрясения в Анатолии намного страшнее и опаснее, чем в Румынии, особенно потому, что они происходят на гораздо меньшей глубине, чем у нас. Например, землетрясения 1940 и 1977 годов с эпицентром во Вранче, оба 7,4 градуса, произошли на глубине более 100 километров. В обоих случаях в результате «сотрясения» земли погибло менее 2000 человек и был нанесен значительный материальный ущерб, но гораздо меньше, чем в Турции.
В результате двух землетрясений 6 февраля 2023 года в Турции и Сирии погибло более 50.000 человек.
Землетрясения силой 7,8 и 7,6 балла по шкале Рихтера сопровождались многими другими толчками. Однако они произошли на глубинах менее 30 километров, что привело к чрезвычайно сильной передаче сейсмической силы на поверхность. Добавьте к этому ненадежность построек, и вы получите объяснение трагедии в пострадавшем районе. Хотя некоторые эксперты, в том числе президент Турции, настаивают на том, что землетрясения этого месяца представляют собой беспрецедентный катаклизм в анналах истории, политика турецкого государства в области гражданского строительства также является частью проблемы. А пресса (как международная, так и турецкая) приводит все больше доказательств, в том числе из области академических исследований, которые доказывают, что ситуация ухудшилась особенно за последние 20 лет, при режиме Эрдогана – «ПСР».
Турция ужесточает цензуру в пострадавшем районе и блокирует доступ некоторых НПО
Есть и другие серьезные обвинения в адрес режима. 7 февраля президент страны объявил о введении чрезвычайного положения в зоне природного бедствия, то есть в десяти провинциях, где проживает более 10% населения Турции (примерно 13 миллионов человек), плюс миллионы беженцев из Сирии. Это решение означает драконовские меры против журналистских репортажей с места событий, и это в стране, где законодательство так или иначе ограничивает свободу слова и печати. Это привело к тому, что все больше наблюдателей, в том числе организации «Репортеры без границ», бьют тревогу по поводу того, что власти препятствуют журналистам, турецким и иностранным, освещать реальную ситуацию в зоне бедствия.
Не только Twitter и TikTok были заблокированы, но власти сделали все возможное, чтобы не допустить доступ в зону бедствия журналистов, не получивших бирюзовую аккредитационную карточку. Ее выдает только Управление связи, подчиненное президенту Эрдогану и возглавляемое Фахреттином Алтуном, неофициальным представителем и советником турецкого лидера по коммуникациям. Корреспондент Le Point в Стамбуле, передающий о катастрофе, был выслан. Короче говоря, турецкое правительство использует чрезвычайное положение и стихийные бедствия, чтобы выявить и наказать любого, кто публично критикует государственную власть и политику. А журналисты являются первыми мишенями, но такая политика коснулась и интервенционных операций, успех которых зависит от быстрого распространения информации.
Другое обвинение касается того, что, хотя государственное агентство AFAD, которое должно было срочно вмешаться, чтобы спасти выживших, было необъяснимо неэффективным, государственные органы предотвратили вмешательство других организаций добровольцев. Наиболее громким случаем является дело неправительственной организации AHBAP («друг»), основанной и координируемой рок-музыкантом Халуком Левантом. Сразу после начала операций по оказанию помощи при стихийных бедствиях AHBAP подверглась необычно большому количеству кибератак — более 400 000 — на свои онлайн-сервисы. Кто мог заказать теракты, стало ясно, когда голоса в правительственном лагере обвинили AHBAP и Леванта в том, что они не имеют права использовать крупные суммы денег, полученные от пожертвований, и призвали власти конфисковать их и передать государственному агентству AFAD.
Другим организациям также различными способами препятствовали в оказании помощи жертвам, особенно тем, которые прямо или косвенно связаны с про-курдскими или про-алевитскими политическими партиями или организациями. Предпочтительной мишенью была про-курдская партия «ДПН», третья по представительству в парламенте Анкары после «ПСР» и «НРП». Несмотря на ограничения в отношении СМИ, в средствах массовой информации имеются многочисленные сообщения о конфискации местными или центральными властями партий помощи у таких субъектов, часть из которых затем перераспределялась среди населения, как будто бы она поступала от государственной организации AFAD или других государственных учреждений. Даже AFAD участвовала в таких операциях.
Власти, подвергнутые критике за реакцию на землетрясение. Вероятные издержки выборов для Эрдогана и «ПСР»
Масштабы катастрофы и реакция государства на нее очерчивают неэффективность режима, а Анкаре в критический момент почти вековой истории современной Турции. Если добавить тяжелое состояние экономики, огромные внешние долги, отрицательное сальдо торгового баланса, резкое падение уровня жизни населения и беспрецедентное ухудшение отношений с большинством соседей и традиционных западных партнеров, похоже, что режим Эрдоган – «ПСР» несет ответственность за самый мрачный период турецкой республиканской эпохи. Самые яростные критики того периода обвиняют консервативное правительство в том, что оно фактически намеренно ослабило боеспособность AFAD. Они обращают внимание на то, что бюджет этого учреждения за последние годы был значительно сокращен, и сегодня он в 4.5 раза меньше, чем у Управления по делам религий (Диянет). Оно, в свою очередь, уже много лет пользуется большим вниманием со стороны режима. И, наверное, не случайно, что нынешний директор AFAD — человек без какой-либо подготовки в чрезвычайно важной сфере деятельности учреждения, но выпускник богословия, политически близкий к режиму и с административным опытом только в рамках Диянета.
Последствия могут быть решающими, в том числе на парламентских и президентских выборах, которые должны были состояться либо 14 мая, как хотел президент, либо 18 июня, согласно Конституции. Уже есть ранние признаки того, что популярность «ПСР» и президента Эрдогана падает. Министра юстиции и депутатов от «ПСР» сильно освистали и прогнали, когда они попытались посетить пострадавшие районы, а несколько протестующих были арестованы. Болельщики некоторых из самых любимых футбольных команд Турции потребовали на стадионах отставки Эрдогана.
Есть еще один аспект, который мог иметь значение на выборах: культурная идентичность региона, преимущественно курдская и алевитская, вообще не упоминалась представителями центральной власти. Недавно оппозиционная «ДПН» выступила с решительным протестом против явной политики властей не использовать слово «курд» применительно к населению пострадавшего района. В этом контексте важно, что единственное упоминание об этой идентичности было в послании солидарности на турецком, курдском и арабском языках от президента Германии Франка-Вальтера Штайнмайера. Следует отметить, что не только «ДПН», но и «ПСР» во главе с самим Эрдоганом имели значительную базу избирателей в регионе. Ожидается, что на следующих парламентских и президентских выборах, имеющих решающее значение для будущего столетней республики, результаты «ДПН» на выборах увеличатся, а результаты нынешнего правительства значительно понизятся.
Агрессивная риторика Анкары в отношении других стран, подорванная полученной помощью
Внешняя политика Анкары, вероятно, также сильно пострадает. Среди прочего события последних нескольких недель подрывают один из основных нарративов, на которых после осенних выборов 2015 года строилась правящая логика режима Эрдогана-«ПСР» в альянсе с ультранационалистической партией «ДПН». В этом в высшей степени националистически-популистском нарративе иностранцы, особенно жители Западной Европы и Северной Америки, замышляют свергнуть нынешний режим и тем самым уничтожить Турцию в сотрудничестве с некоторыми странами региона. Мишенями, которые чаще всего подвергались этой агрессивной речи, были США, Международный валютный фонд, Всемирный банк, Франция, Германия, Греция, Кипр, Армения, Израиль, НАТО, Европейский союз, Совет Европы и часть Совета, Европейский суд по правам человека. Среди важных действующих лиц, которых щадит агрессия турецкого правительства, — Россия, Китай и некоторые преимущественно мусульманские страны, особенно Катар, Пакистан и Азербайджан. Это деление на врагов и друзей во многом похоже на то, что сделала и Москва.
Тем временем Израиль, похоже, стал принятой страной в Анкаре после недавних дипломатических сдвигов между двумя сторонами. Но трагедии последних недель принесли признаки сближения также со стороны Греции и Армении. Отношения Армении с Турцией почти не существовали в течение многих лет, и Турция решительно помогла азербайджанцам выиграть их последнюю войну с армянами в 2020 году. Но это не помешало Еревану направить специалистов для оказания помощи в ликвидации последствий землетрясений 6 февраля. Действительно, впервые за три десятилетия вновь открылся пункт пропуска на турецко-армянской границе, правда, только для перевозки помощи из Армении в пострадавший район. То же самое сделала Греция, которая была в числе первых стран, наряду с Нидерландами, Румынией, Израилем или Арменией, которые предложили быструю и последовательную поддержку.
За этими жестами последовали дипломатические, и есть надежда, что агрессивность Турции в отношении Армении, Греции и Израиля может быть значительно снижена. Но если так и будет, то определяющим фактором в этом отношении выступает не какое-либо изменение политики Анкары, а действия по оказанию помощи со стороны вышеуказанных партнеров. Они просто подрывают, возможно, решительно, логику враждебного, ультранационалистического дискурса Турции.
Чего нельзя сказать об отношениях с другими актерами, оказывающими помощь. США отреагировали всего через два дня после катастрофы, отправив авианосец и подготовив к оперативному вмешательству специализированные воинские контингенты. Многие другие западные страны также быстро отреагировали, как и курдское автономное образование на севере Ирака или турецкое образование на севере Кипра. В общей сложности около 70 стран и многие международные организации, включая Европейский Союз или НАТО, предложили свою поддержку в различных формах, включая экстренную финансовую помощь.
Однако реакция турецкого правительства на такие усилия не всегда была элегантной. Например, австрийская и словацкая группы интервенции жаловались на проблемы с безопасностью в районах их интервенции, но в конце концов предпочли уехать, потому что власти не оказали им необходимой поддержки для продолжения их миссии. Турецкие лидеры, в первую очередь ультранационалистический министр внутренних дел Сулейман Сойлу, предпочли обвинить иностранные команды в том, что они проводят враждебную Турции политику в своих заявлениях. Расследование, проведенное журналистами Frankfurter Allgemeine Zeitung, также показало, что помощь из-за рубежа в аэропорту Аданы была помечена логотипом AFAD, турецкого государственного агентства, а затем под этим ложным лого распространялась среди жертв. Даже министр иностранных дел Турции Месут Чавушоглу забыл о дипломатической вежливости, когда поблагодарил иностранные государства, организации и другие организации, предложившие поддержку. Намеренно или нет, но он забыл упомянуть курдов и Курдский автономный район на севере Ирака, которые внесли свой вклад в усилия по спасению и оказанию помощи.
Реакция на землетрясение вызывает недовольство турок из Северного Кипра и может перевернуть всю политику Турции в Средиземноморье
Пожалуй, самым печальным эпизодом и одним из самых важных для внешнеполитической позиции Турции является судьба 35 турок-киприотов с Северного Кипра, погибших в Адыямане. Это были дети, члены школьной волейбольной команды, их родители или родственники. Общественное мнение на Северном Кипре всего за несколько дней перешло от оптимизма к отчаянию и гневу. Первоначально предполагалось, что эти дети и их близкие будут найдены живыми. Другие члены этих семей были доставлены с острова на место происшествия. Но там к своему удивлению обнаружили, что никакой поисково-спасательной операции не проводится. Турецкие власти ничего не сделали. Первую операцию даже начала команда с Северного Кипра, только вот ее транспортировка самолетом не позволяла перебрасывать тяжелую технику, необходимую для поисковых работ через руины рухнувшего отеля. Они были предоставлены турецкой стороной только через три дня. Таким образом, от оптимизма он перешел к гневу, причем островные СМИ заговорили не о природной катастрофе, а о бойне, вызванной не только землетрясением, но и халатностью турецких властей. Они не только позволяли на протяжении десятилетий строить такие хрупкие здания, но и не вмешивались в поиск и спасение пострадавших. Словно для поощрения негативных настроений на Северном Кипре турецкие власти ввели, по уже ставшему рефлексом режима, запрет на сообщения в прессе расследования, начатого в связи с Адыяманской трагедией.
Пожалуй, самым печальным эпизодом и одним из самых важных для внешнеполитической позиции Турции является судьба 35 турок-киприотов с Северного Кипра, погибших в Адыямане. Это были дети, члены школьной волейбольной команды, их родители или родственники. Общественное мнение на Северном Кипре всего за несколько дней перешло от оптимизма к отчаянию и гневу. Первоначально предполагалось, что эти дети и их близкие будут найдены живыми. Другие члены этих семей были доставлены с острова на место происшествия. Но там к своему удивлению обнаружили, что никакой поисково-спасательной операции не проводится. Турецкие власти ничего не сделали. Первую операцию даже начала команда с Северного Кипра, только вот ее транспортировка самолетом не позволяла перебрасывать тяжелую технику, необходимую для поисковых работ в руинах рухнувшего отеля. Они были предоставлены турецкой стороной только через три дня. Таким образом, от оптимизма положение перешло к гневу, причем островные СМИ заговорили не о природной катастрофе, а о бойне, вызванной не только землетрясением, но и халатностью турецких властей. Они не только позволяли на протяжении десятилетий строить такие хрупкие здания, но и не вмешивались в поиск и спасение пострадавших. Словно для поощрения негативных настроений на Северном Кипре турецкие власти ввели, по уже ставшему рефлексом режима, запрет на сообщения в прессе о расследование, начатом в связи с Адыяманской трагедией.
Учитывая и другие события, в том числе падение курса турецкой лиры (основной валюты региона наряду с евро), а также все более авторитарное вмешательство Анкары в дела острова, неудивительно, что местные жители заставят отделение их политической судьбы от судьбы старшей сестры с севера. Такая эволюция имела бы определенные неблагоприятные для Турции последствия, в том числе в Восточном Средиземноморье, на Ближнем Востоке и в Северной Африке (ливийский вопрос), где агрессивность Анкары уже много лет является проблемой для многих важных действующих лиц.
Пока они не увидят таких или каких-либо других последствий, как внешних, так и внутренних, турецкий народ должен столкнуться, пожалуй, с величайшей сейсмической катастрофой, которую он когда-либо испытывал. Еще не все мертвые найдены, а признаки медицинской катастрофы уже проявляются. Время для размышлений наступит только после того, как раны настоящего хотя бы начнут заживать. Но это будет совсем непросто, и страна и ее народ еще долго будут нуждаться в поддержке.
