Война, развязанная Владимиром Путиным в Украине, усложняет и без того непростой процесс восстановления глобальной экономики после пандемии COVID. Положение Турции особенно тяжелое. Этой стране приходится иметь дело с собственным экономическим кризисом, который, помимо пандемии, усугублялся на протяжении многих лет внутренней и внешней политикой режима в Анкаре, находящегося у власти с 2002 года. На внутреннем плане особенно выделяется деградация судебной системы и демократических прав. Ситуация ухудшилась в результате перехода к режиму президентского авторитаризма, одобренному незначительным большинством голосов на референдуме 2017 года. В течение многих лет руководство Турции навязчиво ориентируется на идеологию триумфального национализма с этнической и религиозной подоплекой, которая отражается во внутренней политике, продвигающей разными средствами доминирующую турецкую идентичность – суннитско-ханафитскую. Эта идеологическая линия подпитывает напряженность как внутри страны, так и во внешней политике, что еще больше усугубляет кризис, с которым столкнулась эта страна.
Все больше международных наблюдателей задаются вопросом, способны ли турецкие лидеры во главе с Реджепом Тайипом Эрдоганом взять курс на перемены. Существуют признаки того, что это возможно, хотя более осведомленные эксперты остаются скептически настроенными, утверждая, что возврат к реформистской программе первых лет правления Эрдогана (2002-2009 гг.) невозможен. Погружаясь все глубже в консервативный и авторитарный национализм, нынешний режим в Анкаре попал в им же созданную ловушку. И у него нет никакого способа отступить, не потерпев резкой потери популярности в момент, когда до следующих парламентских и президентских выборов осталось примерно год.
Агрессивный консервативный режим – краткий обзор
После победы на парламентских выборах 2011 года режим Эрдогана и Партии Справедливости и Развития (ПСР) начал менять свою внешнюю политику в контексте внутреннего перехода к авторитаризму. Реформы, обусловленные процессом евроинтеграции, заметно замедлялись. Сентябрьский референдум 2010 года уже утвердил поправки к конституции, которые открывали путь для полного контроля правительства над судебной властью. Этот процесс достиг своего пика с введением полномасштабного президентского контроля над всеми государственными институтами, включая систему правосудия, в результате референдума 2017 года. Ситуация с гражданскими правами, в том числе правами национальных меньшинств, также ухудшалась. Политика правительства продвигала экономические интересы ближайшего окружения президента, особенно в области строительства и оборонной промышленности, упуская из виду сельское хозяйство и другие важнейшие отрасли обрабатывающей промышленности. Протесты в парке Гези в мае-августе 2013 года проходили на фоне ускоренной «бетонизации» городских ландшафтов, особенно в Стамбуле, в ущерб устойчивому и благоприятному для граждан развитию городов. В этом контексте режим Эрдогана-ПСР умножал свои программы и увеличивал бюджеты на религиозное, консервативно-националистическое образование для молодых турок.
На внешнем плане конфликт у берегов Газы 31 мая 2010 года положил начало кризису в отношениях с Израилем и агрессивной политике Турции в регионе. Агрессии усилились на фоне гражданской войны в Сирии, которая началась в марте 2011 года и предоставила Анкаре возможность ввязаться не только против режима в Дамаске, но и против курдов на севере Сирии (Рожава).
2013 год был очень неудачным для режима Эрдогана и ПСР. В этом году произошли не только протесты в парке Гези и коррупционный скандал в декабре, но и кончина египетского президента Мохаммеда Мурси, которого долгое время поддерживали «Братья-мусульмане» – давняя антизападная суннитская организация. Связи турецкого руководства с «Братьями», а также с ХАМАС породили враждебность не только в отношениях с Израилем, но и с Египтом, Объединенными Арабскими Эмиратами (ОАЭ), Саудовской Аравией, Иорданией, а также с крупными западными странами.
Скатывание Турции к авторитаризму также привело к беспрецедентному ухудшению отношений с Европейским союзом. На заседании Совета Европейского союза 26 июня 2018 г. был сделан недвусмысленный вывод о том, что Турция еще больше отошла от ценностей ЕС и что перспективы продвижения переговоров по вступлению в ЕС и модернизации Таможенного союза между двумя сторонами фактически зашли в тупик. Отношения с Соединенными Штатами также достигли рекордно низкого уровня из-за инцидента с Брансоном и особенно после того, как Анкара закупила и испытала российские системы ПВО С-400, несмотря на предупреждения из Вашингтона. Турция платит России миллиарды долларов за строительство атомной электростанции в Аккую. Отношения с Вашингтоном также ухудшились за счет разногласий между США и Турцией по поводу возглавляемых курдами Отрядов народной самообороны на севере Сирии, конфликта в Ливии, поддержки Анкарой ХАМАС и Братьев-мусульман, враждебного отношения Турции к Кипру и Греции в отношении энергоресурсов в Восточном Средиземноморье, а также беспрецедентной деградации прав человека и независимости судебных органов на национальном уровне.
Разногласия Анакары с большинством ее соседей и традиционных союзников отразились в официальных выступлениях турецкой стороны, нередко за пределами дипломатических условностей. Основными мишенями президента Эрдогана и турецкой элиты были, в частности, должностные лица из Франции, Германии, Австрии, Нидерландов, Италии, Дании, Бельгии, Саудовской Аравии, Сирии, Израиля, Египта, Ливии, Греции, Кипра, Армении, Объединенных Арабских Эмиратов, а также представители НАТО, ЕС, ООН и Совета Европы. Даже отношения с Индией ухудшились на фоне растущего военного и экономического сотрудничества Турции с Пакистаном. Агрессивные высказывания в адрес Индии, звучащие как в Анкаре, так и в Исламабаде, фокусировались в последние годы на братских отношениях двух стран с мажоритарно суннитским населением. Эта религиозная подоплека стала красной нитью всеобъемлющего кризиса, с которым Турция столкнулась в последнее десятилетие.
Турция стремится восстановить отношения со своими традиционными западными и восточными партнерами, не отказываясь от консервативного национализма и авторитаризма
Никогда за свою почти вековую историю Турецкая Республика не наживала столько врагов, как за последние двенадцать лет. Под давлением стремительной деградации экономики и финансов страны, лишь ускоренной ошибочной политикой правительства, президент Эрдоган, похоже, понял, что спасение во многом зависит от восстановления теплых отношений с соседями, и особенно с западными партнерами. Страна в значительной степени зависит от импорта капитала и технологий с Запада, а также от экспорта на единый европейский рынок, с которым она по-прежнему тесно связана.
Еще до российского вторжения в Украину Анкара планировала возобновить отношения с ключевыми игроками в регионе. Общие интересы действительно привели Турцию к возобновлению контактов на высшем уровне с ОАЭ и Израилем. Предпринимаются шаги по восстановлению отношений с Саудовской Аравией, Египтом, Иорданией, Арменией и Грецией. Все эти партнеры ставят, однако, очень жесткие условия для восстановления отношений с Турцией. Поэтому Турции следовало бы отказаться от поддержки «Братьев-мусульман» и ХАМАС и от своей агрессивной политики в отношении Греции и Кипра, а также в отношении их проектов по разведке и эксплуатации месторождений природного газа в их собственных исключительных экономических зонах в Восточном Средиземноморье. Однако эта политика является основой консервативного национализма, глубоко агрессивной и антизападной идеологии, которая фактически была определяющей чертой режима в Анкаре в последние 12 лет.
Пока что нет четких и убедительных признаков того, что режим Эрдогана готов, по крайней мере, попытаться выполнить условия, сформулированные партнерами, с которыми он стремится восстановить отношения. Таким образом, Турция все еще не решается выслать видных членов ХАМАСа, опасаясь, что это может испортить имидж режима как защитника палестинского дела. Такой шаг серьезно повлиял бы на его традиционную базу избирателей, консервативную и антизападную. Режим недавно приостановил судебный процесс над журналистом Джамалем Хашогги, убитым в октябре 2018 года в консульстве Саудовской Аравии в Стамбуле, и приказал передать судебное дело Саудовской Аравии.
Однако резкие слова, сказанные тогда президентом Эрдоганом Мухаммеду ибн Салману, остались в коллективном сознании и в памяти наследного принца Саудовской Аравии. Еще одним яблоком раздора для Эр-Рияда, а также для ОАЭ, Египта, Иордании, Туниса и других арабских и западных стран и режимов является тот факт, что Анкара до сих пор отказывается признать «Братьев-мусульман» террористической организацией. Более того, Турция отклоняет запросы об экстрадиции Братьев, особенно со стороны Египта. В Ливии и Тунисе Анкара продолжает поддерживать группировки, связанные с «Братьями-мусульманами», даже рискуя быть обвиненной в подрыве суверенитета этих государств.
На внутреннем плане тоже не просматриваются перспективы перемен. Последние ежегодные отчеты Европейской комиссии и США о состоянии демократии в Турции подчеркивают постоянное ухудшение судебной системы, а также прав граждан и национальных меньшинств, приводя все больше примеров в этом отношении. Официальный ответ Анкары, как правило, отвергает выводы этих отчетов, обвиняя их авторов в необоснованных и неуместных утверждениях. Такая позиция ясно показывает, что при нынешнем режиме нет никакой надежды на восстановление хороших отношений Турции с Западом, какими они были в начале 2000-х годов.
В то же время Эрдоган продолжает проводить идеологическую линию консервативного и религиозного национализма во внутреннем плане. В условиях беспрецедентного экономического и финансового кризиса, усугубленного войной в Украине, правительство увеличивает только бюджеты Управления по делам религий (Диянет) и всех подведомственных или подконтрольных ему учреждений. Хотя Конституционный суд постановил, что введение обязательных религиозных занятий представляет собой нарушение свободы вероисповедания, родителям по-прежнему очень трудно, а порой невозможно, освободить своих детей от посещения таких занятий. Тем временем правительство продолжает создавать новые религиозные академии и школы.
Заметное в этом контексте событие, не получившее должного освещения в международных СМИ, произошло 15 апреля 2022 года в Стамбуле. Перед толпой, состоящей из высокопоставленных членов правительства и ПСР, президент Эрдоган официально отметил открытие медресе Айя-София, высшего учебного заведения суннитского образования в соборе Святой Софии. Восстановительные работы начались еще в 2017 году при финансовой поддержке правительства, а собор Святой Софии был преобразован из музея в мечеть в 2020 году. Официальное и полное название заведения – медресе Святой Софии Фатиха, названное в честь султана Мехмета II Фатиха (Завоевателя), который стал правителем Константинополя в 1453 году. В своей речи на открытии Эрдоган отметил, что восстановление медресе исправляет решение о сносе здания, принятое в первые годы республики «теми, кто хотел стереть богатую историю страны». Таким образом, президент еще раз подчеркнул связь своего режима с Османской эпохой, славу которой он стремится восстановить в нынешнем национальном и международном контексте. Выступление Эрдогана также показывает, что протесты Афин и других западных канцелярий остались без ответа, когда в 2020 году собор Святой Софии был вновь преобразован в мечеть. Для нынешнего режима в Анкаре религия действительно имеет большее значение, чем восстановление экономики или нормализация внешних отношений.
Несмотря на новую правительственную риторику, переориентация Турции в ближайшем будущем остается маловероятной
Чего, по-видимому, не понимают нынешние лидеры Турции, так это того, что их политика не помогает, а, наоборот, ускоряет упадок этой страны. Вполне возможно, что сторонники жесткой линии режима Эрдогана и ПСР, на долю которых приходится треть избирателей страны, поддержат президента Турции и на следующих выборах в 2023 году, тем более, если правительство сохранит свои социальные программы на плаву. Тем не менее внешнеполитические авантюры администрации остаются самой большой проблемой, поглощая огромные ресурсы, которые тратятся впустую в неясных направлениях.
Например, к средствам, предназначенным для военных операций на севере Ирака, где турецкая армия становится оккупационной силой, добавляются бюджеты, выделяемыми на аналогичные операции в Сирии. Однако Сирия – это не Ирак. Власти в Дамаске, как и в Багдаде, никогда не соглашались на турецкое военное присутствие на своей суверенной территории, а присутствие Ирана, Израиля, а также некоторых арабских стран в Сирии гораздо более существенно по сравнению с Ираком. Официальная цель Анкары, а именно искоренение курдской угрозы на северных территориях двух южных соседей, так и не была достигнута. И никогда не может быть достигнута, так как это фактически потребует физического уничтожения курдских сил. Таким образом, ресурсы, которые Турция выделила на эти усилия, растрачиваются впустую в то время, когда экономика страны едва способна поддержать собственное население, а цены растут до запредельного уровня.
Участие Турции в армяно-азербайджанском конфликте, которое было успешным, но повлекло за собой значительные финансовые затраты, похоже, не приносит каких-либо заметных преимуществ. Пока нет реальных шансов на создание прямого коридора между турецкой территорией и Азербайджаном, жизненно необходимого для обеспечения столь желанного влияния Турции в Центральной Азии. Улучшение отношений с Арменией, страной геостратегического значения в регионе, похоже, тоже идет не очень хорошо. Два государства еще не возобновили дипломатические отношения на уровне послов, причем Ереван недавно выразил раздражение в связи с тем, что на каждой встрече спецпредставителей двух стран Анкара ссылается на координацию действий с Азербайджаном. При каждом удобном случае президент Эрдоган тоже говорит о братских отношениях между Азербайджаном и Турцией, ссылаясь на ислам, хотя азербайджанцы – шииты.
Религия остается центральным элементом политики Турции по отношению к другим важным южным игрокам, хотя она только разжигает напряженность, а не смягчает ее. Таким образом, отношения с Израилем и Египтом еще предстоит восстановить на уровне послов. Тем временем эти два государства терпеливо наблюдают за шагами Анкары по нормализации отношений. В отсутствие четких и позитивных действий в отношении ХАМАСа и «Братьев-мусульман», Израиль и Египет сохраняют осторожность и приверженность своим соглашениям с Грецией и Кипром по эксплуатации месторождений природного газа в Восточном Средиземноморье. Та же осторожность проявляется в том, как Саудовская Аравия и Иордания, равно как и Египет, внимательно следят за действиями Турции в северной и восточной Африке, в том числе в плане её отношений с «Братьями-мусульманами». Учитывая сложность этих факторов, нормализация отношений между Анкарой и Дамаском остается в отдаленной перспективе.
Итак, должны ли мы принимать за чистую монету некоторые жесты Турции, посредством которых она пытается создать впечатление, что готова отказаться от агрессивной позиции последнего десятилетия? Все вышеперечисленные детали говорят скорее об обратном. Придерживаясь консервативного национализма с этническим и религиозным подтекстом, нынешнему режиму в Анкаре было бы очень трудно, если не невозможно, двигаться в другом направлении. Утратив свою былую популярность из-за политики, которая привела к экономическому и финансовому кризису, турецкое правительство не может рисковать поддержкой консервативных сторонников примерно за год до парламентских и особенно президентских выборов.
Таким образом, следует скорее ожидать, что президент Эрдоган останется приверженным этой линии, по крайней мере, до выборов, избегая решительных действий против «Братьев-мусульман» или ХАМАС и продолжая военные кампании против курдов в Турции, Ираке и Сирии. В конце концов, речь идет о самых важных выборах в его карьере, которые могут обеспечить ему верховную власть до тех пор, пока ему будет уже за 70, а нынешний кризис останется воспоминанием. В наихудшем для его правления сценарии, созданный им нео-османский режим может начать все более резко проявлять симптомы «больного человека», которым была Османская империя, его фундаментальный прообраз. Но, возможно, лидера, который сейчас контролирует все институты, все бюджеты и все вооруженные силы республики, основанной Мустафой Кемалем Ататюрком, такой сценарий не волнует.
