Пожертвования
Veridica.md
За последние месяцы в Беларуси были помилованы две группы политических заключенных – и это, вероятно, не предел. Беларусский экс-дипломат Павел Мацукевич в разговоре с Veridica.ro анализирует, может ли это быть связано с попытками Лукашенко наладить отношения с западными странами, какую роль в этом играет будущая президентская кампания и почему в российско-западном обмене 1 августа не оказалось ни одного беларуса.
VERIDICA: За два последних месяца Лукашенко освободил уже две группы политзаключенных, хотя до этого момента он допускал только единичные помилования. На ваш взгляд, с чем это может быть связано? Может ли за этим стоять непубличное соглашение с западными странами?
Павел Мацукевич: Мне кажется, эти освобождения стали сюрпризом даже для самих западных политиков. Я не думаю, что это результат каких-то договоренностей. Кажется, что беларусские власти пришли к моменту, когда могут себе это позволить. Они полностью контролируют ситуацию в стране и считают, что нужно начать разблокировку отношений с Европейским союзом и США. Кроме того, впереди – президентская кампания, Лукашенко может рассчитывать на сохранение контроля, возможно, пытаясь таким образом «перезагрузить» режим.
Возможно, он действительно желает признания себя как главы государства. Освобождение политзаключенных для него — это способ продемонстрировать суверенитет и показать, что он может принимать такие решения, несмотря на мнение Москвы.
VERIDICA: Если эти действия все же направлены на заигрывание с Западом, то почему мы не слышим об освобождении медийных политзаключенных? И можно ли при таких вводных действительно ожидать снятия существенных санкций и восстановления отношений между сторонами?
Павел Мацукевич: Я не уверен, что их снятие было бы решающим фактором. Они, конечно, имели смысл в плане изоляции режима, но не принесли всех ожидаемых результатов. В частности, они привели к уничтожению гражданских институтов — например, экологических и зоозащитных организаций, которые никогда не были политическими. Их закрытие стало своего рода ответом с беларусской стороны.
Режим наказал своих граждан за протесты, но сейчас, справившись с ситуацией, он, возможно, ищет пути к восстановлению отношений. Я думаю, что эти шаги больше направлены на внутреннюю аудиторию в попытках примириться с обществом, а не на Запад. Поэтому я думаю, что освобождение продолжится. И если диалог с Западом завяжется, и он на это отреагирует, то этот процесс может ускориться.
VERIDICA: Раньше четко заявлялось, что для снятия санкций необходимо освобождение всех политзаключенных. Эти требования готовы сократить?
Павел Мацукевич: Думаю, это будет сложным шагом, поскольку политикам придется отступить от ранее заявленной позиции. Однако для Евросоюза, США и Великобритании это не такая уж большая проблема. Договоренности, в том числе с Россией, тоже зачастую идут вопреки их общей политической линии. Так что здесь все возможно.
Лично я не думаю, что для режима представляет сложность освободить даже знаковых политзаключенных, таких как Мария Колесникова. Лукашенко уже показывал, что способен освобождать известных людей. Если взглянуть на историю, все его оппоненты рано или поздно выходили на свободу. Никто из них не сидел вечно. После освобождения они теряли политический вес или полностью исчезали из публичного поля. Для режима нет проблемы отпускать своих противников, потому что он знает, что в любой момент сможет их снова посадить. А те, кто уезжает за границу, обычно перестают быть реальной угрозой.
VERIDICA: Да, но раньше, когда Лукашенко сажал протестующих за решетку, протесты успокаивались и ситуация стабилизировалась. Страна продолжала жить дальше. Сейчас протестов нет, а репрессии все равно не прекращаются. Лукашенко застрял в 2020-м году, и освобождение знаковых политзаключенных он может рассматривать как личную травму.
Павел Мацукевич: Репрессии — это отдельная тема. Сам кризис сейчас гораздо большего масштаба, чем ранее. Я не утверждаю, что история повторится точно так же, но есть определенная логика в том, что происходит. Ведь мы имеем дело с тем же человеком, с его устоявшимися привычками, которые уже сложно изменить.
Что касается репрессий, для их прекращения должны поменяться внешние условия. Возможно, ослабление санкционного давления могло бы стать частью переговорной позиции, когда одна сторона делает шаг навстречу, а другая отвечает. Например, кто-то приостанавливает санкции, а кто-то — репрессии. Но при этом все понимают, что обе стороны могут в любой момент снова вернуться к своим прежним мерам. Не стоит ожидать, будто агрессивная собака может полностью отказаться от укусов.
VERIDICA: Часто приводится аргумент, что такие переговоры не имеют смысла, потому что после освобождения политзаключенных Лукашенко может легко посадить новых.
Павел Мацукевич: Да, такой сценарий возможен. Ключевой момент в том, что мы жили в реальности, где людей либо сажали и они отбывали срок до конца, либо, в худшем случае, выходили из тюрьмы «вперед ногами». Сейчас мы находимся в стадии, когда людей не только сажают, но и отпускают. Конечно, ожидать какого-то кардинального изменения в этих условиях было бы слишком оптимистично. В ситуации жесткого противостояния режима с западными странами, Европейским союзом, Польшей и соседними государствами не стоит надеяться на полную отмену репрессий.
Однако это как раз вопрос переговоров. Режим не откажется от репрессий как инструмента власти. Если появится угроза, репрессии снова активируются. Но это не означает, что они всегда будут на максимуме. Мы видим, что режим может варьировать степень своей жестокости в зависимости от ситуации.
VERIDICA: 1 августа между Западом и Россией произошел обмен заключенными. Если Лукашенко и его режим действительно готовы к диалогу с представителями западных стран, то почему среди обменянных не оказалось ни одного беларуса? Ведь это могло бы стать для него хорошим шагом навстречу и улучшило бы его имидж.
Павел Мацукевич: Мне кажется, здесь все достаточно просто и прозаично. Во всех эпизодах, когда западные партнеры на высоком уровне выходили на прямой контакт с Лукашенко, эти вопросы легко решались. Это касается, например, миграционного кризиса или освобождения людей. Единственный случай, когда никакой реакции не последовало, был связан со звонком Макрона в первые дни российской агрессии. Макрон что-то хотел от Лукашенко, но тогда он просто наблюдал, как с территории его страны стреляют по Украине. В тех условиях это было невозможно. Сейчас, мне кажется, проблема в том, что Лукашенко просто не был вовлечен в процесс.
Мне кажется, в этом обмене вопросы вроде «прекратите войну, остановите репрессии» не стояли на повестке дня. Такие важные темы, как санкции и противостояние, не были предметом обмена. Эти переговоры касались только конкретных людей. Я думаю, что беларусы не попали в этот список просто потому, что никто не лоббировал их интересы.
VERIDICA: Тогда это возвращает нас к вопросу о том, что беларусские демократические силы сделали не так за последние четыре года, если интересы беларусских политзаключенных не были учтены.
Павел Мацукевич: Я бы назвал это системной ошибкой. Демократические силы постоянно поднимали вопрос освобождения политзаключенных, но в основном через призму усиления давления на режим. А здесь подход совершенно другой — нужно было не давить, а договариваться. Это совсем иная рамка, другие условия и методы. Если бы они избрали гуманитарный подход и акцентировали внимание на конкретных людях, результат мог бы быть другим.
Я думаю, что нынешний подход беларусских демократических сил недостаточно гибкий. Офис и кабинет продолжают настаивать на давлении как основном механизме решения проблемы, и это по сей день их ключевая стратегия. Однако они не могут предложить другой вариант. Кабинет Тихановской продолжает придерживаться стратегии давления, вместо того чтобы рассматривать возможность переговоров или гибкости в подходах.
