Моя бабушка, которая родилась в 1907 году, всегда говорила мне, когда я был еще подростком в 90-х, что в жизни надо бояться только русских. «Немцы были олицетворенным злом, но русские были намного хуже», — всегда говорила она мне. С этим мировоззрением я начал свою взрослую жизнь. И я считаю, что большинство поляков, чьи родители, бабушки и дедушки пережили Вторую мировую войну, живут с этим убеждением. Есть и другие европейские страны, включая Румынию, для которых, вероятно, эта история звучит знакомо. Но я не уверен, что все эти годы в этих странах смотрели на Россию с таким же восхищением и ужасом, как в Польше.
Запутанные отношения. Польско-венгерский союз и путинская модель
«Я глубоко убежден, что настанет день, когда у нас в Варшаве будет свой Будапешт», — сказал в 2011 году Ярослав Качиньский, лидер партии «Право и справедливость» (ПиС), которая заняла тогда второе место на парламентских выборах (почти 30% голосов). «Рано или поздно мы победим, просто потому что мы правы», — добавил он. А четыре года спустя Качиньский действительно одержал победу. С тех пор Польшей правят консервативные правые, которые немало сделали для того, чтобы Варшава стала Будапештом, хотя многие журналисты называли это просто «Путинизацией» Польши. ПиС взяла под полный контроль общественное телевидение и радио, подчинила себе Конституционный суд и политизировала судебную систему, жестоко подавляла мирные демонстрации граждан, разжигала ненависть к сексуальным меньшинствам, то есть открыто использовала в своих политических целях инструменты, эффективно используемые такими авторитарными государствами как Россия. «Наблюдались гротескные параллели: Путин говорил, что Россия встала с колен, и Качиньский вторил, что Польша встала с колен», — сказал недавно в интервью журналист и историк Адам Михник. «Историоцентрическая политика Путина, Качиньского и Орбана работала таким образом, чтобы показать людям, что история была не такой, какой она была. Это значит, что прошлое было полно благородства, что, например, Россия никому ничего плохого не сделала и всегда была жертвой. Когда она куда-нибудь вторгалась, это никогда не было актом агрессии, а освобождения: она помогала угнетенным. То же самое можно сказать о Польше и Венгрии. Это означает, что эти правительства никогда официально не признают позорные части своей истории». Вторжение России в Украину показало, наконец, насколько запутанной, сложной и зачастую противоречивой в плане используемых нарративов является внутренняя политика польских правых. Столкнувшись с однозначной ситуацией – вторжением России в независимое государство – политики у власти были вынуждены (на мгновение?) изменить свой дискурс. Вот почему тот самый лидер партии «Право и справедливость», который хотел, чтобы Варшава стала Будапештом, недавно сказал: «Должен признать, что все это очень печально». Так Ярослав Качиньский прокомментировал отношение своего ближайшего союзника в Европе Виктора Орбана к российской агрессии против Украины. По-видимому, благосклонность, которую он испытывал к премьер-министру Венгрии, омрачила давняя дружба между Орбаном и Владимиром Путиным.
Когда 24 февраля на Украину обрушились первые российские ракеты, польское правительство ни на секунду не колебалось, на чьей оно стороне, несмотря на то что как раз перед этим глава правительства участвовал во встрече европейских ультраправых лидеров и с надеждой думал о победе стороннице Путину Марин Ле Пен на президентских выборах во Франции.
Кроме ощутимой напряженности, в Варшаве вдруг прозвучал вздох облегчения: Запад поймет то, что мы давно знаем – России нельзя доверять и не следует думать, что с Россией можно выстраивать отношения на основе взаимного уважения. Это геополитический парадокс: в одночасье анти-европейские политики из ПиС стали лидерами в борьбе против Путина.
Политическая выгода. В то время как ворота Польши полностью открыты для украинцев, беженцев с Ближнего Востока продолжают держать на границе с Беларусью
Польша открыла свои границы для украинцев, спасающихся от войны, и за несколько недель приняла 2,5 миллиона беженцев. Это было (и остается) возможным благодаря исключительной решимости и поддержке граждан, которые принимают беженцев в свои дома – Польша давно не испытывала такой мобилизации, и этот акт солидарности безусловно является причиной гордости для многих поляков.
Политический истеблишмент последовал примеру великодушия польских женщин и мужчин — правительство быстро и эффективно ввело законы, позволяющие украинцам жить и работать в Польше, предоставило им доступ к здравоохранению и образованию, а также облегчило передачу оружия в Украину. Ни для кого не секрет, что Польша является важнейшим транзитным маршрутом для оружия, поставляемого странами Запада вооруженным силам Украины. С первых дней войны транспортные самолеты с вооружением приземляются в основном на польских аэропортах (используются также, но в меньшей степени, румынские и словацкие аэропорты). Из Польши – самый простой и короткий путь во Львов и Киев, а отсюда на восток Украины ведут самые удобные дороги.
Аэропорты в Жешуве и Люблине играют ключевую роль: они расположены близко к границе, и оба имеют достаточно длинные взлетно-посадочные полосы, позволяющие приземляться тяжелым транспортным самолетам. Возле аэропортов созданы логистические центры по распределению оружия, продовольствия и гуманитарной помощи. Здесь грузится на грузовики присланное Западом оружие. Еще одним очень важным элементом является военный аэропорт недалеко от Нове-Място на реке Пилица, недавно отремонтированный властями. Сюда приземляются самолеты С-130 с баз НАТО в Европе, доставляющие технику, которая транспортируется к украинской границе дорожным транспортом.
Оружие поставляется в Украину, в том числе, через пограничные пункты, специально открытые для этой цели. Один из них находится (точнее находился) недалеко от Яворова (но Россия атаковала крылатыми ракетами местную украинскую военную базу). Такие неофициальные пограничные переходы открываются везде, где по обе стороны границы дороги, доступные для грузовиков, проходят достаточно близко друг от друга. Укладка соединительной бетонной плиты длиной в несколько сотен метров — дело нескольких десятков часов. С украинской стороны оружие направляется в другие логистические центры, расположенные в западной части страны. Оказавшись там, их снова перегружают и отправляют на передовую, обычно на украинских машинах и с местными водителями.
Польша также проявила большую решимость, чем любая другая страна-член ЕС в отношении санкций, призывая к полному эмбарго на торговлю с Россией. Она также предложила разместить в Украине миротворческие силы НАТО. Украинские солдаты проходят подготовку на польских военных базах, а раненых отправляют в польские больницы. «На данный момент в разных городах проходят лечение несколько десятков раненых украинских военных. В случае необходимости мы готовы принять 10 тысяч солдат, которым требуется медицинская помощь», — заявил недавно во Львове премьер-министр Польши Матеуш Моравецкий.
Именно он вместе с Ярославом Качиньским и премьер-министрами Чехии и Словении первым посетил президента Зеленского в Киеве. Этот факт был замечен западными СМИ, и, хотя в состав делегации входили анти-европейские лидеры, его поставили в пример европейским лидерам. Во Львове Моравецкий недавно открыл контейнерный городок для внутренних беженцев, который был создан по инициативе польской стороны. «Мы не можем бросить наших соседей на произвол судьбы. Мы должны сохранять боевой дух, заботясь о самых слабых», - сказал он. Он также призвал западных лидеров «отказаться от расчетов и прислушаться к своей совести».
Тем временем на польско-белорусской границе продолжают гибнуть беженцы. Бежавшие от войн в Сирии и Йемене, ищущие лучшей жизни за пределами Афганистана, Курдистана и стран Северной Африки, не получают никакой помощи в Польше, которая отправляет их обратно в Беларусь. Активисты, действующие в этом регионе, не могут понять, почему Польша широко открывает свои границы для некоторых страдающих, а других отгораживает стеной в несколько метров высотой и длиной 186 километров. Но в эти дни об этом редко сообщают СМИ, так как внимание направлено на Украину, а это вполне устраивает правительство - кровавая и жестокая война обернулась для правящей партии большим политическим выигрышем.
Вера Качиньского в моральное превосходство
У Польши «никогда не было такого отличного бренда во всем мире», заявил ее премьер-министр Матеуш Моравецкий за несколько дней до визита президента США Джо Байдена в марте. «Наша страна занимает правильную позицию в международной политике», — сказал он, добавив, что Польша больше не находится за «стеной несправедливой изоляции». После 7 лет ожесточенного конфликта с ЕС (о котором я писал в нескольких статьях на Veridica) у правительства в Варшаве теперь есть шанс заработать очки в Брюсселе. В частности, правящая партия «Право и справедливость», популярность которой снова растет после 18-месячного падения, хочет получить 36 миллиардов евро из средств ЕС на восстановление после пандемии, заблокированных ранее в связи с опасениями, что, из-за своей политизированной судебной системы, Варшава не сможет гарантировать, что потратит эти средства по назначению.
Недавний опрос по заказу Oko.press показал, что 66% поляков (включая почти каждого третьего избирателя ПиС) хотят, чтобы правительство приняло европейские нормы о верховенстве закона и прекратило конфликт с Брюсселем. Но 56% респондентов также заявили, что сейчас ЕС должно разблокировать средства, без каких-либо условий, что подкрепляет потенциальную позицию ПиС о том, что Польша должна получить деньги без каких-либо обязательств, потому что она приняла так много беженцев.
Таким образом, ясно, что, хотя польское правительство стремится извлечь максимальную выгоду из новообретенного статуса славного парня — и вполне может завоевать краткосрочную благосклонность Брюсселя — долгосрочный конфликт Варшавы с ЕС вряд ли исчезнет.
Другой проблемой остается внутренняя политика, которая во многом основывается на конфликте с оппозицией, и на том, что идентичность правящей партии и ее избирателей строилась на предполагаемой угрозе, исходящей от «врагов нации», то есть всех тех, кто «думает иначе». Сегодня большинство поляков (в том числе оппозиционных политиков) придерживается примерно той же позиции по войне в Украине – нашего соседа нужно поддерживать любой ценой и всеми возможными способами. Такой консенсус не играет на руку правящей партии.
Почему? Политологи говорят о «снижении мобилизационного эффекта вокруг флага»: раз все политические силы говорят и делают примерно одно и то же по поводу войны в Украине, нет больше необходимости в политической поддержке власти. Поэтому возвращение к политической борьбе в Польше — лишь вопрос времени. Качиньский уже провокационно намекнул, что необходимо внести поправки в Конституцию, и, хотя он не уточнил, о чем конкретно идет речь, он уже подлил масла в огонь в характерном стиле: «Кто заблокирует эту инициативу, тот заблокирует расширение армии» (то есть противники поправок поддерживают Путина).
Кроме того, война в Украине совпала с 12-й годовщиной крушения президентского самолета в Смоленске, в результате которого погиб, в частности, брат-близнец Ярослава и глава польского государства - Лех Качиньский. Это позволило многим политикам ПиС вернуться к так и не доказанным версиям о нападении: по их мнению, причиной авиакатастрофы стала не попытка приземлиться в плохих погодных условиях, а взрыв на борту самолета. Возвращение Ярослава Качиньского к «Смоленской катастрофе» может свидетельствовать о попытке представить ПиС первой жертвой российской агрессии. Почему это так важно для него? Лидер партии «Право и справедливость» — эмоциональный политик, дорожащий символами, поэтому чувство морального превосходства само по себе является для него вознаграждением. Вспомним, что он сказал в 2011 году — Качиньский, наверное, не будет повторять слова о Будапеште в Варшаве, но объявление о победе, «просто потому что мы правы», определенно приобрело для него новый смысл.
