На саммите НАТО в Вильнюсе 11-12 июля 2023 года президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган наконец объявил, что его правительство согласится на вступление Швеции в Североатлантическую организацию. Это заявление было сделано после многих месяцев яростного противодействия Анкары вступлению Финляндии и Швеции в альянс. Присоединение Финляндии было принято на брюссельской встрече министров иностранных дел НАТО 4-5 апреля 2023 года. Принятие Швеции тогда было отложено. Эрдоган и его тогдашний министр иностранных дел Мевлют Чавушоглу настаивали на том, что правительство в Стокгольме не приняло достаточно мер против шведских граждан, которые, с точки зрения Анкары, являются «террористами». Настойчиво упоминались и прошедшие в последние месяцы в Швеции публичные акции протеста против авторитарного режима, который правит Турцией уже более двух десятилетий, и против ислама, сопровождавшиеся публичным сожжением Корана. Анкара всегда обвиняла Стокгольм в умышленной терпимости к подобным актам, оскорбляющим Турцию и ислам.
Для Эрдогана выступать против него – значит быть «террористом»
Однако наиболее проблематичным остается понятие терроризма. Турецкое законодательство в этой области крайне расплывчато, что позволяет властям причислять к террористам всех, кто выступает против нынешнего режима. Не случайно этот вопрос на протяжении многих лет остается чувствительным пунктом повестки переговоров Турции с западными партнерами, особенно в процессе вступления в Евросоюз. Те, кого режим ПСР-Эрдогана сегодня называет «террористами», представляют собой гораздо более широкую категорию, чем десять лет назад. РПК (Рабочая партия Курдистана) и другие крайне левые организации объявлялись и рассматривались турецким государством как террористические еще в 1970-1980-х годах. С 2013 года руководство Анкары называет террористами и тех, кто поддерживал или участвовал в протестах в мае-июне 2013 года, а с мая 2016 года, за два месяца до неудачной попытки государственного переворота в июле 2016 года, террористами стали считать и сторонников базирующегося в США клирика Фетхуллаха Гюлена. Многие из них нашли убежище в Европе, некоторые живут в Швеции.
Почему Стокгольм не смог принять требования Анкары
Пожалуй, наиболее проблемными для режима в Анкаре являются бывшие журналисты таких изданий, как Zaman, которое контролировалось группировкой Гюлена до марта 2016 года, когда оно было конфисковано турецким государством. После этого газета стала проправительственной, а журналисты, проводившие в ней критическую по отношению к режиму линию, в большинстве своем бежали в Швецию. Там некоторые из них объединились для создания издания Nordic Monitor, в котором публикуются статьи с резкой критикой внешней и внутренней политики режима ПСР-Эрдогана, а также журналистские расследования, раскрывающие весьма неудобные для турецкого руководства темы. Этим также объясняется тот факт, что общее отношение турецких лидеров к Швеции отнюдь не благожелательное.
Кроме того, шведские суды систематически отказывают в выдаче людей, обвиняемых Анкарой в терроризме, по той простой причине, что турецкие власти не могут представить доказательства, приемлемые для шведского правосудия. Таким образом, для Стокгольма на карту поставлено не просто вступление в НАТО, а фундаментальная предпосылка независимости и профессионализма судебной системы, без которой не выживет сама либеральная демократия с ее многовековыми традициями в этой стране.
ЕС предлагает Турции альтернативу членству
В конце концов, президент Эрдоган согласился на вступление Швеции в Североатлантический альянс, но на определенных условиях. Самое странное из них было озвучено в понедельник 10 июля, за день до официального начала саммита НАТО в Вильнюсе. Эрдоган тогда заявил: «Мы хотим, чтобы те, кто давал нам обещания, выполняли эти обещания. Сначала вы откроете Турции путь в Европейский Союз, а затем мы откроем Швеции путь [в НАТО]». Это популистское выступление, адресованное турецкой общественности, вызвало немалый ажиотаж в международной прессе именно из-за своей странности. В итоге попытка турецкого лидера увязать эти два вопроса была категорически отвергнута как официальными представителями НАТО (генеральным секретарем Йенсом Столтенбергом), так и рядом официальных лиц ЕС. Европейский парламент, который становится все более активным участником принятия решений в ЕС, принял доклад Комитета по иностранным делам, адресованный всем лицам, принимающим решения в ЕС, по вопросам расширения и взаимоотношений с Турцией. В докладе подчеркивается, что эти две организации, НАТО и ЕС, не имеют ничего общего, и попытка Эрдогана связать их воедино не имеет смысла. И все же Комитет по иностранным делам Европарламента воспользовался случаем, чтобы надавить на больное место. В его докладе содержится призыв к европейским институтам обдумать «параллельные и реалистичные рамки» отношений с Турцией в качестве альтернативы принятию этой страны в Евросоюз. Это первый раз, когда подобный вариант упоминается в официальном документе одного из ведущих европейских институтов.
Попытка Эрдогана выдвинуть свои условия выглядит не только странной, но и откровенно непрофессиональной. Процесс вступления Турции в ЕС был официально открыт в 2005 году, и только под давлением Еврокомиссии на некоторые несогласные страны-члены. В этом процессе условия вступления формулируются Еврокомиссией от имени ЕС, а не государством-кандидатом. В случае с Турцией процесс присоединения не смог продвинуться после 2005 года именно из-за государства-кандидата.
Самое главное – Анкара отказалась признать Республику Кипр, что завело в тупик значительную часть из 35 переговорных разделов. Во-вторых, с 2013 года режим ПСР-Эрдогана стал авторитарным, подчинив себе судебную власть и подвергая преследованиям все большее количество граждан. Авторитаризм заметно усилился после перехода на президентскую систему правления, одобренную населением на референдуме 16 апреля 2017 года. К уже существующим законам, резко ущемляющим свободу слова, в том числе в Интернете, добавились полицейские методы, игнорирующие действующее законодательство и серьезно ущемляющие права и свободы граждан.
Не стоит забывать и об агрессивной региональной политике Турции, которая привела к конфликтной ситуации с Грецией и Кипром, причем Анкара по-прежнему далека от нормальных добрососедских отношений со странами-членами ЕС. Поэтому ни для кого не стало неожиданностью, когда в 2018 году Совет по общим вопросам ЕС объявил об отходе Турции от Союза, что фактически положило конец не только переговорам о членстве, но и модернизации таможенного союза ЕС-Турция, существующего с 1995 года. Поэтому единственным «достижением» турецкого президента с его выступлением 10 июля стало то, что он вернул в поле зрения СМИ и общественности главный вопрос последних лет: вернется ли эрдогановская Турция к хорошим отношениям с Западом или нет?
Экономика Турции нуждается в Европе и США
Сама политика Турции последних лет заставляет нас проводить различие между Западом, под которым подразумевается Европейский Союз, и Западом, под которым подразумеваются НАТО и США. Что касается Европейского союза, то здесь ситуация предельно ясна. В последние годы президент Эрдоган и окружающие его политики были крайне агрессивны, даже оскорбительны в своих речах и жестах по отношению к Евросоюзу и его представителям. Такая же агрессивность нередко проявлялась и по отношению к некоторым государствам-членам. Это поведение, проявляемое также в Москве и Будапеште, не учитывало того факта, что примерно половина торговли Турции осуществляется именно с европейскими рынками, особенно с общим рынком ЕС. Результатом этого стало значительное сокращение европейских инвестиций в Турцию за последнее десятилетие, причем одной из причин этого сокращения стало беспрецедентное ухудшение положения с верховенством закона и независимостью судебной системы в этой стране. Поэтому сегодня, когда турецкая экономика страдает именно из-за неэффективной политики правящего режима, в Анкаре, похоже, ощущается потребность в перезагрузке отношений. Тем более что недавнее турне Эрдогана по странам Персидского залива в поисках инвестиций принесло слишком мало (учитывая ускоренный рост дефицита текущего счета в этом году), возможно, слишком поздно и далеко не бесплатно, как в экономическом, так и в политическом плане. Как и в случае с китайскими инвестициями, так и в случае с инвестициями стран Персидского залива, заинтересованные государства стремятся получить контроль над экономическими активами, находящимися под управлением турецкого государства, однако на данном этапе Анкара избегает раскрывать подробности. Как бы то ни было, большой дефицит турецкого бюджета означает, что для его покрытия требуется гораздо больше инвестиций, которые могут прийти только с Запада.
Однако нормализация отношений с ЕС и возобновление процесса вступления в него, которые принесли бы турецкой экономике важные выгоды, как в 2005-2010 годах, зависят только от Турции. А признаки возвращения к далеко идущим реформам, направленным на восстановление верховенства закона, уважения государством прав граждан и функционирующей рыночной экономики, не стоят на повестке дня правительства. Напротив, каждый день из Турции поступают новости об усилении цензуры в СМИ и новых арестах журналистов, причем некоторых даже за посты в социальных сетях, об игнорировании судебных решений и преследовании судей, о беспрецедентном росте числа людей, покидающих страну, чтобы жить и работать там, где уважают их права, где они могут свободно выражать свои мысли и жить достойно. Общее число людей, иностранных мигрантов и турецких граждан, покинувших Турцию в 2022 году, увеличилось на 62% по сравнению с 2021 годом, и есть явные признаки того, что в 2023 году эта тенденция ускорится. Причем Европа является их основным пунктом назначения. Условия возобновления переговоров с Турцией о вступлении в ЕС, подробно изложенные в 35 главах, затрагивают именно такие вопросы.
Не видно и признаков того, что в своих планах и действиях Анкара способна выйти за рамки пагубного транзакционализма, господствовавшего в последнее десятилетие в ее отношениях с другим Западом - НАТО и США. Президент Эрдоган до сих пор не получил от президента США приглашения посетить Вашингтон - беспрецедентная для последних трех или даже четырех десятилетий ситуация. Турция продолжает держать на вооружении российские ракеты С-400 и остается исключенной из программы F-35. Кроме того, она продолжает вести агрессивные действия на севере Сирии против курдских ополченцев - главного союзника США в борьбе с Исламским Государством. Несмотря на ощутимую благосклонность американского руководства во главе с президентом Джо Байденом, у Турции по-прежнему есть грозные противники в Конгрессе. Они очень серьезно относятся к продолжающимся агрессивным действиям Анкары в отношении Греции и Кипра, а также северных районов Сирии и Ирака. Влиятельные члены Конгресса также внимательно относятся к перечисленным выше вопросам, от которых зависят отношения с ЕС, т.е. параметры функционирования турецкой демократии. Без далеко идущих реформ, направленных на восстановление верховенства закона, независимости судебной системы и прав человека, американская демократия и мир финансов не смогут восстановить нормальные отношения с Турцией. А нынешний режим в Анкаре медлит с принятием решений в этом направлении, продолжая придерживаться линии консервативно-националистического авторитаризма, которой он открыто начал следовать особенно после выборов летом 2015 года.
Турции следует признать право на существование тех самых людей, которых она считает «террористами»
Краеугольным камнем любых коренных изменений в Турции остается политика страны в отношении национальных меньшинств, в частности, миллионов курдов и алевитов, проживающих в ней. После того как почти четыре десятилетия назад режим объявил войну РПК, государство оказалось втянутым в ловушку превращения отношений Турции с курдской общиной в вопрос национальной безопасности, вместо того чтобы рассматривать его как политический вопрос, который может быть легко решен путем политического диалога. Состояние конфликта привело и продолжает приводить к десяткам тысяч жертв с обеих сторон. После периода кажущегося спокойствия в 2002-2015 годах, кульминацией которого стал так называемый «мирный процесс» 2009-2015 годов, конфликт возобновился. Однако главным следствием этих событий стало то, что турецкое государство по-прежнему не признает миллионы курдов в качестве этнического меньшинства, отличного от турецкого большинства. Точно так же государство не признает миллионы алевитов в качестве религиозного меньшинства, отличного от большинства мусульман-суннитов. Непризнание делает невозможным политический диалог, который является единственным способом содействия интеграции этих идентичностей в демократические процессы в Турции. В результате турецкая демократия остается эксклюзивной, в ней доминирует консервативный национализм, во многом построенный на коллективных антикурдских и антиалевитских настроениях.
Отказ от такой политики, официальное признание существования этих меньшинств и диалог с их представителями могли бы положить начало процессу глубокой демократизации с благотворными последствиями для всех граждан Турции. Это стало бы необходимым и, возможно, решающим первым шагом на пути превращения страны из эксклюзивной демократии, где проводятся выборы, но все демократические процессы протекают под контролем авторитарного режима, в демократию либеральную. Только в этом случае можно будет говорить о Турции, способной на равных взаимодействовать с западными государствами и организациями в интересах своих граждан. Но пока признаков такого «разворота на Запад» нет.
Могут ли эти признаки появиться на фоне растущей потребности Турции в западных инвестициях? Хотя в прошлом режим ПСР-Эрдогана демонстрировал радикальные изменения в поведении, я не думаю, что мы можем ожидать этого сейчас. Для такого разворота потребуются либеральные демократические и экономические реформы, которые решительно подорвут авторитарную логику управления, господствовавшую в Анкаре на протяжении последнего десятилетия. Возможно, только новое правительство с новыми лидерами было бы способно на радикальные реформы, но возможность мирного политического перехода в этом направлении была упущена на майских выборах, когда граждане Турции выбрали преемственность, как раз в соответствии с логикой консервативного национализма нынешнего режима.
Таким образом, жест Эрдогана, «одобрившего» в Вильнюсе вступление Швеции в структуры НАТО, не может быть истолкован иначе, как в логике сделки, от которой он надеется выиграть в отношениях с Западом и особенно с США. Учитывая, что турецкие ВВС остро нуждаются в новой технике, Эрдоган с октября 2021 года добивается от США одобрения закупки у компании Lokheed Martin новых многоцелевых самолетов F-16 на общую сумму в 20 миллиардов долларов. Он также запросил комплекты модернизации уровня Viper для 80 существующих F-16, уже имеющихся в турецком авиапарке. Сразу после Вильнюса исполнительная власть США во главе с президентом Джо Байденом объявила о своей поддержке сделки. Но решение принимает не исполнительная власть, а Конгресс США. А в Конгрессе Турция Эрдогана уже много лет не имеет решающей поддержки. Самый сильный ее противник – Боб Менендес, председатель сенатского комитета по международным отношениям и ветеран Демократической партии. Он продолжает откладывать принятие решения по сделке, которой добивается лидер в Анкаре, ссылаясь в качестве причины на агрессивность Турции по отношению к своим соседям, особенно к Греции. Тот же комитет одобрил продажу многоцелевых самолетов, в том числе F-35, Афинам.
Между тем Эрдоган также отложил принятие решения по Швеции, сославшись на парламентские каникулы, которые закончатся только 1 октября. Лишь после этого парламент в Анкаре сможет проголосовать за решение о вступлении Швеции в НАТО, и только после этого Конгресс США сможет рассмотреть требования Анкары о заключении сделки по F-16 на более выгодных условиях. За рамками этих чисто транзакционных отношений нет серьезных оснований говорить о возможности «возвращения» Турции Эрдогана в сообщество ценностей либеральной демократии, которое, прежде всего, является тем, что мы называем «Западом», и частью которого сегодня является Румыния.
