Новый проект трехлетнего федерального бюджета России, недавно представленный Государственной Думе, дает одно из самых четких представлений о том, как война в Украине глубоко изменила экономику страны. Этот документ не только не сигнализирует о стабилизации, но и подтверждает решительный переход к постоянному состоянию войны: на оборону и безопасность теперь приходится почти 40% всех федеральных расходов, в то время как доходы от нефти и газа больше не покрывают расходы на войну. Послание Кремля предельно ясно: Россия готовится жить (и сражаться) как осажденная крепость в ближайшие годы, даже если это будет медленно, но верно истощать жизнеспособность экономики и общества. Однако амбиции России могут жестко столкнуться с реальностью, обнаружив истинные пределы экономических возможностей страны.
Бюджет указывает на растущую экономическую значимость войны
Ежегодный федеральный бюджет России стал ключевым показателем экономического масштаба войны, которую ведет Кремль в Украине. Помимо геополитических и военных соображений, конфликт накладывает все более тяжелое бремя на российскую экономику. Каждый бюджет, опубликованный с начала вторжения, дает представление о реальной стоимости войны, а также передает сообщение о намерениях Кремля. В условиях войны трудно получить конкретные данные, поэтому бюджетные цифры, независимо от того, через сколько фильтров они проходят, остаются чрезвычайно важными для правильного понимания способности России поддерживать свои военные усилия.
Стоит отметить, что федеральный бюджет России разрабатывается Министерством финансов, а не военными структурами, что означает, что он отражает все, что технократы министерства считают реально возможным для экономики. Таким образом, выбор расходов и доходов дает честную, хотя и неявную, оценку экономических ограничений России в военное время. Кроме того, бюджет является средством коммуникации с внутренними элитами и широкой общественностью, посылая сигнал о том, как долго Кремль намерен продолжать войну и с какой интенсивностью.
Например, прошлогодние бюджетные прогнозы были слегка оптимистичными, предполагая, что в среднесрочной перспективе затраты на войну могут снизиться. Трехлетний бюджет, утвержденный в конце 2024 года (на период 2025–2027 годов), предполагал, что после пика в 2024 году военные расходы начнут снижаться, что свидетельствовало о том, что Россия не ожидала бесконечного продолжения войны. Бюджет предполагал, что общие федеральные расходы сократятся с 36,7 триллионов рублей в 2024 году до 34,4 триллионов в 2025 году, а затем немного вырастут до 35,6 триллионов в 2026 году. Однако с тех пор эти предположения были опровергнуты реальностью на местах. Новые бюджетные цифры говорят о совершенно другом: вместо снижения расходы выросли до рекордных уровней, при этом на 2025 год выделено 41,5 триллиона рублей, а на 2026 год — 44 триллиона. Короче говоря, всякая прежняя надежда на ограничение военных расходов была заброшена. Кремль ясно дает понять, что «осадное хозяйство» является новой реальностью — Россия готовится к длительному противостоянию, и бюджет рассчитан на затяжную войну.
Доходы от нефти больше не могут покрыть расходы на войну
Одним из самых поразительных выводов в отношении бюджета Российской Федерации является тот факт, что доходы от нефти и газа больше не достаточны для финансирования военных расходов. Российская экономика является классическим примером нефтяного государства – страны, которая в подавляющей степени зависит от экспорта углеводородов (нефти и природного газа) для поддержания государственных расходов. В прошлом прибыльный экспорт энергоресурсов практически финансировал государство – и, соответственно, войну. В начале конфликта в Украине высокие цены на нефть и устойчивые продажи газа позволили огромным доходам от энергетики идти в ногу с взрывным ростом военных расходов. Однако 2024 год стал критическим рубежом: в том году доходы России от нефти и газа (около 11,1 триллиона рублей) были почти равны расходам на оборону (около 10,8 триллиона рублей) — это означало, что «военный бюджет» практически покрывался за счет прибыли от продажи природных ресурсов. Однако впредь ситуация радикально изменится. В 2025 году правительство прогнозирует доходы от нефти и газа в размере всего 8,65 триллиона рублей, в то время как запланированные военные расходы (входящие в категорию расходов на «национальную оборону») достигают колоссальной суммы в 13,5 триллиона рублей. Другими словами, война теперь обходится гораздо дороже, чем может покрыть сектор углеводородов.
Этот переход имеет серьезные последствия. Он указывает на то, что Кремль больше не может поддерживать военные усилия только за счет доходов от нефти и должен либо перенаправить средства из других частей бюджета, либо увеличить налоговые поступления, либо согласиться на более высокий дефицит — хотя на практике речь идет о комбинации всех трех вариантов. Действительно, Россия прибегает к новым налоговым мерам и заимствованиям, чтобы покрыть дефицит. Впервые за много лет бюджет на 2026–2028 годы больше не основан на значительном увеличении расходов — вместо этого правительство повышает налоги и берет больше кредитов, чтобы выполнить свои существующие обязательства. Министерство финансов явно определило в качестве приоритета увеличение доходов, не связанных с нефтью, с целью снижения зависимости от волатильных товарных рынков.
И российские чиновники признали это изменение. Военные расходы будут продолжать расти, несмотря на снижение доходов от нефти и газа и более слабые экономические перспективы. Этот прогноз оказался полностью правильным. За первые девять месяцев 2025 года налоги на нефть и газ снизились более чем на 20% по сравнению с предыдущим годом, составляя лишь около четверти бюджетных доходов. Нефть из Уральских гор продается по сниженной цене из-за санкций, а объемы экспорта газа резко сократились — опасная комбинация для нефтяного государства, находящегося в состоянии войны. Стоимость войны растет быстрее, чем поток нефтедолларов, вынуждая Кремль выжимать средства из других секторов экономики.
Доля расходов на оборону в бюджете достигла рекордного уровня
Куда уходят все эти деньги? Краткий ответ: в армию и аппарат безопасности, которые сейчас доминируют в расходах России, достигая уровней, невиданных со времен холодной войны. В бюджете на 2025 год расходы на национальную оборону составляют около 30% от общего объема федеральных ассигнований — невероятная цифра для современной истории России, самый высокий показатель со времен Советского Союза. В абсолютных цифрах Россия потратит на оборону в 2025 году около 13,5 триллионов рублей (эквивалент примерно 165–170 миллиардов долларов), то есть более чем в два раза больше, чем до войны. И речь идет только о прямом военном бюджете. Если добавить к этому «структуры национальной безопасности и внутреннего порядка» — куда входят полиция, службы внутренней безопасности и спецслужбы — то силовые структуры в совокупности составляют около 40% всего федерального бюджета. Такой уровень распределения ресурсов, который благоприятствует военным расходам в ущерб социальному благосостоянию, не наблюдался со времен пика советского вооружения.
Эта тенденция к милитаризации бюджета резко ускорилась с началом войны. Расходы на оборону выросли на 68% только в 2024 году по сравнению с предыдущим годом, и, по оценкам, будут продолжать расти в 2025 году. Доля расходов, направленных на армию, выросла с примерно 15% до вторжения до более чем четверти в 2024 году, а затем до трети в 2025 году. В 2025 году Москва потратит примерно 6% ВВП на армию — в несколько раз больше (пропорционально), чем такие страны, как США или Китай. Это бремя напоминает советскую дилемму выбора между военными расходами и благосостоянием населения, с той важной разницей, что сегодняшняя экономика России гораздо меньше и менее самодостаточна, чем экономика СССР. Подвергать более слабую экономику такому бюджетному бремени в секторе обороны может быть гораздо более опасной стратегией.
Важным моментом является то, что планирование бюджета на 2026–2028 годы не указывает на какую-либо значительную демобилизацию. Военные расходы, как ожидается, останутся на уровне около 13 триллионов рублей в год до 2028 года, снижаясь незначительно или вовсе не снижаясь. Даже возможное снижение на 4% в 2026 году приведет к тому, что военные расходы будут почти в два раза выше, чем в 2021 году, а бюджет предусматривает новый рост в 2027 году. Короче говоря, Кремль планирует сохранить высокие военные расходы на неопределенный срок. Послание экономике и элите ясно: бомбардировки не прекратятся, и в ближайшем будущем Россия будет продолжать тратить ресурсы на военные нужды.
Также наблюдается заметный рост расходов на внутреннюю безопасность — явный сигнал о беспокойстве режима. Ассигнования на «национальную безопасность и внутренний порядок» (которые финансируют такие учреждения, как Министерство внутренних дел, Национальная гвардия, ФСБ, полиция и тюремная система) будут расти в ближайшие годы, даже после волны повышений в 2022–2023 годах. После короткой паузы в 2024–2025 годах новый бюджет увеличивает расходы на внутреннюю безопасность примерно на 13% в 2026 году (до примерно 3,9 триллиона рублей), которые будут постепенно расти до 2028 года. Очевидно, что Кремль предвидит возможные беспорядки или внутреннюю нестабильность и превентивно укрепляет репрессивный аппарат. Избыточное финансирование спецслужб является молчаливым признанием того факта, что затяжная война (к которой добавляются вызванные ею социально-экономические напряжения) может вызвать разногласия, которые необходимо держать под контролем. По сути, режим инвестирует не только в войну за пределами границ, но и в укрепление внутренней обстановки на случай возникновения беспорядков.
Стратегия «крепости» — по высокой цене
Общая картина показывает, что бюджетные приоритеты России решительно переориентировались на логику военной экономики, даже если официальной мобилизации экономики в этом направлении не происходит. Правительство президента Путина принимает то, что некоторые называют стратегией «Россия-крепость», перенаправляя огромные ресурсы на оборону и внутреннюю безопасность, в то время как населению предлагается адаптироваться к новой реальности конфронтации. Послание Кремля теперь ясно: Россия вовлечена в длительную войну с Западом, похожую на осаду, – и это новая реальность. В последнем бюджетном плане оборона и безопасность явно обозначены как стратегические приоритеты, даже выше экономического развития. Согласно документам, представленным Министерством финансов, бюджет разработан с целью обеспечения потребностей вооруженных сил и структур безопасности, включая оснащение армии и модернизацию военно-промышленного комплекса. Также особое внимание уделяется социальной поддержке семей военнослужащих, что подчеркивает влияние военных усилий на всю фискальную политику.
Чтобы финансировать текущую войну, правительство обязывает предприятия и обычных россиян нести все большую часть расходов. Власти собираются ввести новые повышения налогов. Например, проект государственного бюджета предусматривает повышение налога на добавленную стоимость (НДС) с 20% до 22% с 2026 года — мера, которая затронет как потребителей, так и компании. Кроме того, порог дохода, при котором малые предприятия могут воспользоваться упрощенным налоговым режимом, резко снижен, что вынудит многие компании перейти на полную систему налогообложения. Эти меры показывают, что Москва готова выжимать все секторы экономики, чтобы финансировать свои военные амбиции — даже с риском торможения деятельности малых предприятий и потребительского спроса. Фактически, россияне будут платить более высокие налоги, чтобы государство могло продолжать финансировать закупку и производство танков, дронов и ракет.
Помимо налогов, Россия также увеличивает объем заимствований. Бюджетный дефицит на ближайшие годы, по прогнозам, составит триллионы рублей. Фактически, дефицит в 2025 году может превысить 5 триллионов (более 60 миллиардов долларов), что свидетельствует о том, что военные расходы растут быстрее, чем доходы бюджета. Большая часть этого дефицита будет покрыта за счет выпуска внутренних облигаций — фактически долгов, которые придется погашать будущим поколениям. Остальная часть, вероятно, будет покрыта за счет использования резервов или других менее прозрачных средств (таких как прибыль государственных компаний). Хотя уровень суверенного долга России по-прежнему относительно низок по международным стандартам, внезапная необходимость брать все больше и больше кредитов отражает финансовое давление, связанное с продолжением войны. Ситуация радикально изменилась по сравнению с начальной фазой войны, когда бюджетный профицит подпитывался доходами от нефти.
Все эти корректировки — более высокие налоги, больше долгов, перераспределение расходов — равносильны медленной перестройке российской экономики. Речь не идет о полной мобилизации, по крайней мере, пока. Многие потребительские рынки все еще функционируют, и не вся промышленность направлена на военное производство. Тенденция по-прежнему ясна: с каждым месяцем война потребляет все больше ресурсов государства и требует все большего вклада со стороны экономики.
Как лягушки, варящиеся на медленном огне, российская общественность и бизнес постепенно привыкают к более суровому и дорогостоящему экономическому климату, в котором доминируют компромиссы между «оружием и хлебом». Кремль, похоже, делает ставку на постепенное усиление давления на общество (сокращая некоторые гражданские программы или повышая некоторые налоги), чтобы удержать население в послушности и избежать социальных волнений. Постепенно или нет, но вода становится все горячее.
Устойчивость к эрозии: как долго продлится эта ситуация?
Несмотря на огромное давление, следует отметить, что экономика России не рухнула — и, вероятно, не рухнет в ближайшем будущем. Страна по-прежнему располагает значительными ресурсами, диверсифицированной (хотя и зачастую неэффективной) промышленной базой и опытом в управлении санкциями. После первоначального шока в 2022 году экономика адаптировалась быстрее, чем многие ожидали. Как и предусмотрено в новом бюджете, Россия рассчитывает даже на умеренный рост (около 1–2% в год) в среднесрочной перспективе. Хотя курс рубля рухнул, а инфляция достигла огромных показателей, внутреннее производство выросло в таких секторах, как оборонная промышленность, а уровень безработицы остается очень низким. Все это показывает, что Россия может продолжать финансировать и вести эту войну годами, если это будет необходимо, при отсутствии внешней экономической катастрофы.
Однако тот факт, что экономика «не рухнула», является довольно низким стандартом. За внешними проявлениями война постоянно подрывает экономическую жизнеспособность России. Массивное перенаправление средств на военные нужды исключает инвестиции в инфраструктуру, образование, здравоохранение и другие области, которые напрямую влияют на долгосрочный рост и уровень жизни. Большая часть роста промышленного производства приходится на оборонный сектор, который приносит мало пользы потребителям или экспорту. Технологическая изоляция, вызванная санкциями, постепенно усугубляется, снижая эффективность и инновационную силу многих отраслей. Сильная ориентация бюджета на оборону и безопасность означает, что у России меньше ресурсов для решения демографических проблем или стимулирования гражданских отраслей (даже если для некоторых инициатив, таких как строительство школ или дорог, есть финансирование, оно затмевается потребностями обороны).
По сути, Россия жертвует своим будущим развитием в обмен на сиюминутную военную мощь. Эта траектория поразительно напоминает поздний Советский Союз, когда чрезмерные военные расходы душили гражданскую экономику. Выделение около 40% бюджета на армию и спецслужбы — это явление, невиданное со времен холодной войны, которое в конечном итоге становится неустойчивым и приводит к болезненным последствиям. С каждым годом войны Россия все быстрее превращается в менее эффективное, более жесткое и менее динамичное государство. Это медленное кровотечение, а не резкий обвал. В 2025 году российская экономика все еще держится — даже выглядит относительно стабильной — но она, несомненно, менее эффективна, менее гибка и более изолирована, чем до войны. Это процесс, который, пока конфликт продолжается, вряд ли можно повернуть.
По иронии судьбы, Кремль представляет экономическую устойчивость как доказательство того, что Россия может позволить себе эту войну бесконечно. Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков недавно подчеркнул, что экономика «в значительной степени перестроилась под нужды» военной кампании, так что все потребности фронта удовлетворяются «в полной мере». Однако эта оптимистичная риторика замалчивает долгосрочные издержки. Да, Россия может сегодня производить снаряды и строить дроны, но ценой жертвования другими секторами и будущими поколениями. Экономические последствия отложены и рассеяны, но не устранены. Настоящий счет за эту войну придет в виде потерянных лет экономического роста, технологического отставания и ухудшения благосостояния населения.
В заключение, недавнее бюджетное планирование России ясно иллюстрирует дилемму государства: Москва все еще может собрать необходимые ресурсы для продолжения борьбы, но ценой ухудшения своего экономического будущего и усиления давления на население. Война превратила бюджет России в инструмент милитаризованной экономики, которая ставит оружие и внутренний контроль выше всех других целей. Это и есть настоящая ставка Кремля – «крепость Россия» может продержаться дольше, чем Украина и Запад, просто благодаря своей выносливости. Однако история показывает, что такая милитаризация, поддерживаемая в долгосрочной перспективе, становится саморазрушительной ловушкой. Новый бюджет показывает, как Россия все глубже погружается в эту ловушку: военная экономика, которая может продолжать функционировать еще долго, но с все большими затратами с точки зрения эффективности, процветания и, в конечном итоге, собственной мощи. Траектория ясна – она ведет к более бедной и более милитаризованной России, пока конфликт продолжается.
