Война в Украине – просто очередной конфликт начала бурного века, бушующего повсюду от Ближнего Востока и Африки до Кавказа, Средней Азии и Дальнего Востока. Этот конфликт разразился, когда человечество полагало, что вышло из одной пандемии – коронавирусной –, и развивается как раз в момент, когда следующая, как опасаются некоторые, уже наступила. Должны ли войны и пандемии стать «новой нормальностью» человечества?
Война в Украине: от неудавшегося блицкрига к затяжному конфликту
На данный момент понадобятся как минимум четыре цвета, чтобы наглядно проиллюстрировать ситуацию в Украине на карте. Один цвет для России, один для Украины, еще один для украинских территорий, оккупированных Россией до 24 февраля 2022 года – сюда входит, например, Крым – а четвертый цвет для тех, которые Россия заняла, начиная с февраля. Конечно, если хочешь быть более точным, можно использовать дополнительно два-три других оттенка: один для достижений украинского контрнаступления (довольно скромных по сравнению с поднятым в СМИ ажиотажем), другие для полосок, которые две стороны якобы контролируют, но чей статус трудно подтвердить из независимых источников.
В результате получается своеобразный рентгеновский снимок, показывающий поврежденную по краям ткань. Из двух областей Донбасса и Крыма болезнь распространилась на север, юг и восток. Эти зоны объединились и расширились, метастазы образуют дугу толщиной в сто пятьдесят километров между Харьковом и Николаевом – городом на реке Буг, о котором румыны в последний раз слышали в новостях восемьдесят лет назад, когда румынская и немецкая армии напали на Советский Союз. Длина дуги, которую описывает российская агрессия, составляет более 1.000 километров, так что в общей сложности с 2014 года Россия оккупировала в Украине более 100.000 квадратных километров — почти половину территории Румынии.
Цвета красноречивы на карте, но они также важны для формирования исхода войны в Украине. Потому что у обеих сторон есть несколько вариантов, в зависимости от потенциально приемлемых границ: возвращение к границе до российской аннексии 2014 года, к границе до февраля 2022 года или сохранение нынешних границ, что означало бы, что вышеописанная дуга останется в составе России.
Все эти варианты являются своеобразной развязкой «мирного соглашения», как ее называет известный болгарский аналитик Иван Крастев. За нее выступают Германия, которая уже призвала к перемирию, Италия, предлагающая политическое решение конфликта, а также Франция, которая говорит о соглашении, исключающем «унижение России». С другой стороны находятся сторонники «справедливой» развязки, которые требуют в первую очередь сурового наказания России за агрессию против Украины. В этот лагерь входят Польша, Литва, Латвия, Эстония и Великобритания, страны с горьким опытом отношений с коммунистической или же посткоммунистической Россией. Польша утратила свою государственность в результате действий царской Россией, а затем и сталинского СССР при попустительстве нацистской Германии, в то время как страны Балтии были включены в состав Советского Союза. В свою очередь, Соединенное Королевство выработало инстинктивное неприятие возникновению «Российской империи», при том, что ее международный статус ухудшился в ХХ веке. Причем действия СССР и России на британской территории – случай Маркова в 1978 году и отравление Скрипалей четыре десятилетия спустя, чтобы обозначить лишь крайние временные точки – только разъярили Туманный Альбион.
Из состава двух лагерей – сторонников «мирного соглашения» и лагеря «справедливости» –отсутствуют две ключевые страны: США и Украина. The Economist отмечает неоднозначные выступления министра обороны США Ллойда Остина. После визита в Киев он встал на сторону «партии справедливости», заявив, что стратегия Запада заключается в том, чтобы Украина «выиграла войну», а Россия вышла «ослабленной и уязвимой» из конфликта. Однако через три недели, после разговора со своим российским коллегой Сергеем Шойгу, тот же американский чиновник, похоже, пересел в лодку «мирного соглашения», требуя «немедленного прекращения огня». Что касается Украины, то президент Владимир Зеленский утверждает с одной стороны, что «Украина будет воевать до тех пор, пока не вернет себе все свои территории», а с другой стороны говорит о возможности переговоров «как только Россия отойдет на границы по состоянию на 24 февраля 2022 года».
В этом уравнении присутствует очевидная взаимосвязь. Западные страны, в каком бы лагере они ни находились, согласны с тем, что в конце концов «Украина сама решает, как далеко она хочет зайти». В принципе – справедливая позиция, но Украина, в свою очередь, полностью зависит от того, насколько ей поможет Запад. Так что, в конце концов, окончание войны обусловлено американской и европейской готовностью воевать. Поэтому, всё зависит от того, насколько быстро западные страны «устанут» – термин принадлежит Михаилу Подоляку, главному переговорщику Владимира Зеленского, — призывать Украину к сопротивлению. И еще, конечно, всё зависит от того, насколько далеко намерен идти президент Путин, который до сих пор не заявил прямо, какова конечная цель развязанной им войны как в территориальном, так и в политическом плане.
Но какую бы форму она ни приняла, развязка не представляется близкой. Россия продолжает наступление, а Украина сопротивляется при массивной поддержке Запада. Одни только Соединенные Штаты выделили ей 14 миллиардов долларов, причем Конгресс одобрил дополнительные 40 миллиардов. Сумма напоминает о 50 миллиардах долларов – конечно, с другой покупательной способностью, – которыми Соединенные Штаты помогли Советскому Союзу приобрести вооружение и технику в его противостоянии с нацистской Германией. Кажется, что война приобретает все более постоянный характер. Западное общественное мнение не устало – по крайней мере пока –, но усвоило ее как неизбежную реальность. В то же время последствия войны ощущаются на рынках энергоносителей и угрожают также продовольственным рынкам. Еще предстоит подсчитать психологическое воздействие на население, особенно на европейцев, которые после Второй мировой войны как никогда склонны верить, что история вступила в период бесконечных потрясений, которые, казалось бы, множатся на лету.
Оспа обезьян и страх перед новой пандемией
Недавняя эпидемия «обезьяньей оспы» вызвала панику на нескольких континентах из-за ее предполагаемого потенциала перерасти в пандемию. С 7 по 25 мая сотни случаев обезьяньей оспы были зарегистрированы за пределами Африки почти в 20 странах, большинство из них в Испании (119). Схожая по симптомам с ветряной оспой, болезнь эндемична в Центральной Африке, и имеет два варианта: один, более вирулентный, в Конго, и другой, встречающийся в основном в западных странах континента, Экваториальной Гвинее, Нигерии и Камеруне. За пределы Африки вышел менее опасный штамм. По данным Всемирной организации здравоохранения, даже в случае заражения более вирулентным вариантом, заболевание редко убивает здоровых взрослых людей, и до сих пор не зафиксировано ни одного смертельного исхода за пределами африканского континента.
Более того, от «обезьяньей оспы» уже есть вакцина, значительные запасы которой имеются во многих странах. И, кажется, что вакцина эффективна даже после заражения. Некоторые эксперты считают, что именно отказ от вакцинации против ветряной оспы (искорененной в Европе) привел к нынешней эпидемии. В общем, вряд ли обезьянья оспа приведет к введению карантина, как во время пандемии коронавируса.
Тем не менее довольно много новостных программ представили «обезьянью оспу» как «следующую возможную пандемию», не говоря уже о теориях заговора в Интернете, которые не заставили себя ждать. Оказалось неважно, что вызывающий ее вирус не так заразен, как SARS-COV-2. И что, по видимости, она не мутирует так же часто, как коронавирус. Из-за недавнего опыта с ковидом, люди склонны видеть опасность даже там, где ее на самом деле нет.
Именно череда событий последних лет предрасполагает их к такой реакции. Мы еще не избавились от пандемии коронавируса, а Европу в очередной раз одолевает беспрецедентный за последние десятилетия кризис – примитивнейшая война, исковеркавшая судьбы миллионов людей. Более того, рудиментарный политический стиль кремлевского лидера привел к разговорам о ядерных ударах, возродив старые страхи времен Холодной войной и чернобыльской аварии 1986 года. Экономические последствия пандемии, усугубленные войной, негативны и масштабны: инфляция и беспрецедентный рост счетов за электричество и газ. Неудивительно, что для многих людей урок пандемии и войны состоит в том, что сегодня новой нормальностью стала непредсказуемость.
Модель Ноя: «Коллективное спасение маловероятно, и нам остается только поиск Ковчега»
И сколь бы подавляющими ни казались эти две современные «аритмии» (пандемия и война), по крайней мере в Европе, в нашей психике засело еще кое-что. Появилось еще одно давление, которое проявлялось еще до пандемии и войны, но которое усилилось из-за них. Речь идет об отчаянии в связи с климатическим апокалипсисом, уже выявленном социологами и психологами. Оно затрагивает особенно молодых людей, а среди них особенно образованных. Воздействие ощутимо. Я читал о случае молодой исследовательницы, решившей, что самое правильное решение – не иметь детей. Не обязательно потому, что их будущее неясно и всё более сложно, а просто потому, что такое решение способствует – в бесконечно малой степени, но тем не менее в положительном смысле – замедлению глобального потепления. Самоугасание стало отчаянным решением тех, кто выбирает трезвый подход к реальной угрозе века или, при необходимости, тысячелетия.
Здесь тоже возникает порочный круг. Поскольку присутствие человека ощущается даже в глубинах океанов или в немногих сохранившихся девственных лесах, последствия могут быть самые непредсказуемые. Существует теория происхождения коронавируса, согласно которой он дремал в пещерах летучих мышей, никогда не потревоженных человеком. Но ящик Пандоры открылся с началом климатических изменений и прямым вмешательством человека. После нескольких мутаций вирусы распространились от летучих мышей и других животных к человеку. Так появились и будут появляться новые болезни, некоторые из которых имеют пандемический потенциал. Точно так же, некоторые современные войны можно рассматривать, по мнению специалистов, в качестве последствий антропогенного изменения климата. В качестве примера можно привести войну в Сирии, разразившуюся на волне восстания жертв зональных противостояний за доступ к водным ресурсам.
Таким образом, изменение климата может быть причиной того, что нам предстоит пережить в дальнейшем, если только война в Украине и пандемия коронавируса не являются уже его ощутимыми последствиями, хоть мы и не можем привести веских аргументов в поддержку этой точки зрения. Однако реальность на местах отражается в коллективном сознании. Люди начинают испытывать панику и чувство неисправности. Если в XIX веке и на протяжении большей части XX века вера в прогресс все еще доминировала, то сегодня парадигма Ноя начинает брать верх. Коллективное спасение маловероятно, и нам остается только поиск Ковчега.
